В-четвертых, практика постановки проблемы «художник – власть» (не только у нас, но и за рубежом) закрепила именно теологический подход в ее интерпретации, что позволяет выявить не столько сущность вопроса, сколько его внешнюю сторону. Например, эта проблема, согласно теологическому подходу, предполагает, что отношение между художником и властью, по сути, говоря, имеет абсолютное (неизменное во времени и пространстве) значение, т. е. находится вне логики исторического развития.

Одним словом, господствующие подходы к данной проблеме сводят рассматриваемое отношение к абсолютной антиномии, в которой «художник» – от Бога, а «власть» – от дьявола. А с этим уже не поспоришь. Отсюда вывод: «…лучше подальше от власти и от политики. Власть не перехитришь, в игре с дьяволом всегда побеждает дьявол»[363].

Составляющие мифа

Господствующий теологический подход к проблеме художник – власть задает и соответствующий ему мифологемный дискурс интерпретаций. Возникающий на этой основе миф (независимо от его модификации) покоится на целом ряде, казалось бы, бесспорных утверждений. Вот некоторые из них.

Отношение художник – власть инициировано как правило институтом власти, ибо рассматривает творца как потенциального агента своей пропаганды.

При этом каждая из сторон этого отношения имеет разные роли: если власть является субъектом подавления и репрессий, то художник – лишь объектом данного отношения.

Пребывание в качестве объекта как раз и определяет положение художника в отношении с властью только как жертвы, а жертва априорно нравственна.

Отношение художник – власть всегда содержит в себе конфликт. Природа этого конфликта неизменна и обусловлена тем, что власть, будучи бездарной (по определению), пытается выместить весь свой комплекс неполноценности на художнике, используя для этого доступный лишь ей механизм идеологии.

Соответственно, данный конфликт, во-первых, идет от власти, а во-вторых, носит чисто идеологический характер. К происхождению данного конфликта художник совсем не причастен, ибо, как хорошо известно, он абсолютно чужд любой идеологии. Для него самое главное – свобода творчества. Вот почему всю полноту трагизма бытия художник испытал именно в советской системе, ведь только в ней тотально действовал маховик идеологии.

Вот так все просто и ясно, поэтому усложнять это четкое понимание всякими атавизмами устаревшего марксизма (например, такими как диалектический метод или противоречие) вовсе не нужно. При всей, казалось бы, внешней привлекательности данного мифологического подхода (приоритет этического начала, наличие эмоциональной окраски суждений, методологическая облегченность и логическая простота), тем не менее, приходится признать, что он все-таки так и не выводит столь сложную и важную проблему за пределы либеральной схоластики.