Катится по песку, как клуб серого дыма, словно ветер гонит по пустыне песчаный вихрь.

Впереди — риф, коричневый камень, припорошённый тёмным илом.

Интересно, что осьминог будет там делать? Его, светлого, на камне ох как хорошо будет видно!

Но, докатившись до основания рифа, осьминожек перестал торопиться. Поглядывая вверх на меня, он брёл по границе песка и камня, что-то выжидая.

Что?

И вдруг я заметил, что половины осьминога нет. Четыре щупальца есть, четырёх нет. Один глазной бугорок тут, второго след простыл. Половина живота есть, вторая пропала.

Пол-осьминога!

Куда же девалась вторая половина?

Присмотрелся и ахнул: тут она, никуда не делась. Просто пока осьминог по кромке рифа шёл, половина его успела в другой цвет перекраситься: стала коричневой с чёрными пятнышками.

Пока я ахал, осьминожек весь покоричневел и подался на камень. Снова пропал: коричневый на коричневом — его и не видно. Торопится, щупальца-змеи то вперёд выпускает, то подбирает.

Течёт, к своей норе тянется.

Лист железа

Я решил сфотографировать, как осьминог меняет цвет.

Для этого пришлось попросить у Родольфо катушку цветной плёнки.

Давать её Родольфо страшно не хотелось.

— Фин, конец, больше нет. — Он вертел в пальцах баночку с плёнкой. — Цветы хотел снять. И ещё — очень рыбачки просили.

— Ничего! — уговаривал я. — Не пропадут ваши цветы и рыбачки. Ещё их снимете. Вы ведь сюда приедете?

— Приеду.