— Мы обессилены и лишены возможности маневрировать, — продолжал Блэк, — и я сообщил Карлу свои распоряжения: это судно, которое я построил и любил, как свое родное дитя, не достанется никому, а пойдет ко дну. Но прежде все мы вместе с ним взорвем себя! И что тут страшного? Всякий человек должен умереть... Так пусть же он сам приготовит себе эту смерть! Понятно, мы будем держаться до последнего, пока нас хватит, а затем наполним все цилиндры водородом и взорвем себя! Но я вижу, что вы не курите!

Его слова прозвучали для меня, точно смертный приговор. Я взглянул в оконце и увидел ближайший от нас броненосец на расстоянии всего каких-нибудь двух миль, два других делали маневр, чтобы отрезать нам путь к отступлению. При иных условиях, когда безымянное судно могло проявить себя, мы могли бы только посмеяться над усилиями этих броненосцев, мы улетели бы у них из под носа, как улетает птица из рук ребенка. Но теперь наше судно не могло делать больше шестнадцати узлов в час, кроме того, каждую минуту могла остановиться и одна из двух работающих машин.

Под утро мне сначала показалось, что мы все же несколько уходим от неприятеля, а преследовавшие нас суда, очевидно, считали бесполезным открывать по нам огонь на таком расстоянии. Судя по громадным султанам густого дыма, можно было с уверенностью сказать, что они всячески старались убыстрить свой ход.

Так продолжалось все утро. Наши люди притихли и присмирели. Блэк курил сигару за сигарой с напускным равнодушием. Карл не раз приходил к нам с жалобами и отчаянными жестами, и только далеко за полдень, когда мы с капитаном спустились в кают-компанию, якобы для того, чтобы позавтракать, положение несколько изменилось.

Мы сидели втроем за столом: капитан Блэк, Четырехглазый и я, принужденно шутя и выражая совершенно невероятные надежды. Прислуживавший за столом негр каждую минуту посылался наверх, чтобы осведомиться, в каком положении находимся мы и далеко ли еще броненосцы.

На пятый, кажется, раз негр вернулся с радостной вестью:

— Вы уходите от них, сэр, далеко уходите! Они совершенно отстают.

— Неужели?! — воскликнул Блэк, вскочив со стула и, как мальчик, взбежал по лестнице, чтобы убедиться в сказанном самому.

— Да-да, мы уходим от них! — крикнул он. — Откупорьте еще бутылку и дайте негру за добрую весть!

Его радость и оживление были заразительны. Даже Четырехглазый очнулся от своего сумрачного состояния и залпом опорожнил целый жбан вина. Негр, приятно осклабившись, протянул свой стакан. Сам капитан взял бутылку, чтобы налить ему, но бутылка так и осталась у него в руке: в этот момент страшное сотрясение прошло по судну, снизу раздался оглушительный шум, треск, свист, затем вдруг наступила мертвая тишина.