Дворецкий протянул Честеру бокал, наполненный золотистой жидкостью.

- Бренди с горькой настойкой, - сказал Честер, потягивая напиток. Он махнул рукой на любопытство Камиллы. - Осмотрись, осмотрись вокруг. Очень скоро ты это хорошо узнаешь.’

Скрывая свое смущение, Камилла вошла внутрь. Она бродила по комнатам и залам, рассматривая картины - в основном боевые сцены на суше и на море, – проводя руками по линиям и переплетениям мебели, любуясь видом на проезжую часть и внутренний двор, читая корешки книг в библиотеке. Каждая поверхность была безупречно чистой,каждая деталь тщательно уложена. И все же, несмотря на всю свою изысканность, это место было пустым и безрадостным. Ощущение было такое, будто там кто-то умер. Когда она почувствовала прикосновение Честера к своему плечу, то чуть не подпрыгнула от испуга.

‘Это твой новый дом, - сказал он.

- Она моргнула. - ‘Я ничего не понимаю. Когда мы вернемся в Баннерфилд?’

Честер обнял ее и поцеловал.

‘Ты подарила мне здорового сына, и это твоя награда. Никакой больше работы в поле. Ты будешь жить в этом городе, как герцогиня, со свободами, о которых не могла и мечтать в Баннерфилде. Я дам тебе слуг, и деньги, чтобы тратить, и свободу приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится.’

Она заметила, что он все время говорит "Ты". - ‘Разве ты не остаешься?’

‘Я буду навещать тебя достаточно часто. Мои дела регулярно приводят меня в Новый Орлеан. У тебя не будет шанса скучать по мне слишком сильно.- Он улыбнулся; дрожь боли пульсировала между ног Камиллы. - Но Баннерфилд отнимает у меня большую часть времени.’

Она почти не слышала его. ‘А как же Исаак?’