Это было нелегко. Чем дольше они оставались, тем дальше им приходилось углубляться вглубь страны, чтобы найти огромные стада, которые могли бы дать им больше слоновой кости. Они бродили по населенным землям, встречая местные племена, с которыми они дружили, дарили стеклянные бусы и ткани в обмен на еду. И все же они продолжали идти.

Через шесть месяцев у них было достаточно слоновой кости, чтобы заполнить трюм корабля. Так много, что Мунго пришлось нанять носильщиков из племен, чтобы отнести его обратно на побережье. Их караван растянулся почти на милю, сотни мужчин и женщин со слоновьими бивнями на головах. Тридцать тысяч фунтов весом, если верить скрупулезному подсчету, который Мунго вел в своей бухгалтерской книге. К тому времени, как он продаст ее в Нью-Йорке или Балтиморе, она будет стоить почти полмиллиона долларов.

"Тогда я смогу пойти за Честером", - сказал он себе.

План, который он разработал в те долгие ночи в своей каюте на борту "Черного Ястреба", мало чем отличался от того, что Честер сделал с его отцом. Он разорит Честера, приобретет его долги, а потом будет требовать их, пока Честер не обанкротится. Деньги, которые представляли собой эти бивни из слоновой кости, позволили бы ему достичь этого.

Наконец слоновая кость была плотно уложена в трюм. "Ворон" снялся с якоря, вышел из устья реки и взял курс на родину.

***

***

Никогда в жизни Камилла не знала такой свободы, как в Новом Орлеане. Она могла пойти куда угодно в городе, не спрашивая разрешения. В море креольских лиц, заполнивших улицы - все оттенки черного и белого, рабыни и свободные, - цвет ее кожи не привлекал никакого внимания. На улице она привлекала внимание только своей красотой. Дома она была хозяйкой. Даже другие рабы подчинялись ей. Это ужаснуло ее – но когда она сказала им, чтобы они уходили, что она может сама одеться, поесть и умыться, она увидела страх в их глазах. Если они не заработают свое содержание, Честер может продать их или отослать обратно на поля в Баннерфилд. Поэтому она неохотно позволила им зашнуровывать нарядные платья, подаренные ей Честером, расчесывать волосы и по утрам приносить завтрак на серебряном подносе.

Ее жизнь в Новом Орлеане превратилась в рутину. Каждым ранним утром она отправлялась в Собор Святого Людовика на улице Шартр и молилась. Это был самый счастливый момент в ее жизни – в тусклой тишине святилища она чувствовала себя чистой и в безопасности. Это было также единственное время, когда она могла быть свободна от Гранвилла, который находил атмосферу внутри собора неприятной. Зайдя несколько раз и убедившись, что в столь ранний час среди посетителей есть только священники и монахини, он встал у двери и стал ждать снаружи. Камилла осталась одна, чтобы помолиться за Исаака и Мунго и на несколько мгновений почувствовать себя ближе к ним.