‘Он слушал мою исповедь, - сказала Камилла. Внутри у нее все дрожало, но она обратила свой страх в гневное негодование. Пока Гранвилл был занят священником, у нее хватило присутствия духа спрятать записку Мунго. - ‘Разве мне не позволено исповедаться в своих грехах?’

- Зависит от того, что ты сделала.’

Гранвилл уставился на нее с неприкрытым подозрением. Камилла встретила его взгляд с – как она надеялась - праведной невинностью.

‘Если вы закончили пугать эту даму, может быть, вы будете так добры и покинете дом Господень, - сказал отец Мишель.

Бросив последний испепеляющий взгляд на священника, Гранвилл зашагал прочь. Но недалеко. Он занял позицию у дверей собора, наблюдая за Камиллой немигающим взглядом.

Священник отряхнулся.

‘Мадемуазель, - сухо сказал он, - я не знаю, какие грехи вы совершили, но думаю, что это больше, чем в моей власти отпустить.’

Тысяча долларов начинала казаться невыгодной сделкой за то, что его чуть не убили.

- Бог все прощает, - напомнила ему Камилла.

- Тогда вы можете обсудить это с ним напрямую.’