•••

После того как Эмбер поела, она услышала стук в дверь. Учитывая, что она была заперта снаружи, это почти заставило ее рассмеяться, а затем она заметила конверт, засунутый под нее. Она подождала немного, но снаружи больше не доносилось ни звука, поэтому она встала и пошла за конвертом. Это была толстая, плотная бумага, и на ней изящным медным почерком было написано ее имя. Она вернулась к своему креслу и положила в рот последний кусочек инджеры, прежде чем сломать печать и развернуться

страница. Это была короткая записка. Ее хозяин извинился за то, что ему пришлось пойти на такие крайние меры, чтобы добиться ее согласия. Эмбер чуть не поперхнулась. Он продолжал говорить таким же официальным тоном, что сегодня вечером будет обедать с ней. Он был бы благодарен, если бы она воспользовалась возможностью переодеться к обеду и сказала, что все женские наряды и украшения в комнате находятся в ее распоряжении.

Эмбер долго смотрела в полумрак своей темницы и рассматривала письмо, которое свободно держала в руке. Затем она приняла решение и начала открывать сундуки и ящики, окружавшие ее. Она взяла пример с формального языка самой записки и выбрала длинную и тяжелую юбку из алого шелка и небесно-голубой лиф с широкими кружевными рукавами, зашнурованными спереди. Одеваясь, она гадала, кому же принадлежала эта одежда. Возможно, жена или дочь итальянского офицера.

Лиф платья был немного тесноват на ее груди, но сидел достаточно плотно. Юбка свисала до самого пола, и она нашла пару бархатных туфель, расшитых серебряной нитью. Они сидели на ней идеально. Она подумала, не сменить ли их на пару маленьких сапожек, но они были слишком свободны на ее маленьких ногах. Они могли бы показаться более крепкими, но в туфлях она сможет бежать быстрее. Затем она сосредоточилась на своих волосах, расчесывая их, высоко закручивая и закрепляя маленькими серебряными гребешками, которые ей удалось обнаружить. Глядя на себя в зеркало, она почувствовала некоторую гордость, а затем рассмеялась. Она вспомнила, как ходила в каирский клуб "Гезьера" и чувствовала себя так неловко, словно попала в ловушку в одежде, очень похожей на эту. Теперь она была так же официально одета, как и всегда, собираясь пообедать со своим убийственным похитителем, но при этом чувствовала себя удивительно непринужденно. Годы, проведенные в глуши, каким-то образом придали ей самообладание и уверенность молодой герцогини. Да будет так. Она начала проверять, насколько напряжены ее плечи, приучая себя двигаться, не морщась.