-Иди посиди со мной на веранде, Эмбер, - мягко сказал он и повел ее в заднюю часть дома, откуда открывался вид на лужайки и стремительный Нил. Он усадил ее в одно из плетеных кресел и придвинул свое как можно ближе к ней, затем взял ее за руку.

“Мы получили известие от Омдурмана, - быстро сказала она, отводя от него взгляд. "Великая Победа-Судан отвоеван. Все говорят, что мы наконец отомстили генералу Гордону и уничтожили Махди как боевую силу. Это правда, Пенрод?”

“Это правда, моя дорогая.”

“Я так рада. А Осман Аталан? И. . .- Ее голос дрогнул. “Ребекка . . . У тебя есть новости о Ребекке?- Она уже быстро дышала, как будто могла прочесть всю печальную историю на его лице.

Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, почувствовав легкую дрожь ее пальцев.

- Наконец-то я встретился с Османом, Эмбер.- Она еще крепче сжала его руку. - Мы с Якубом выследили его после битвы в оазисе Гедда и встретились там.”

“Вы сражались с ним в одиночку?- прошептала она.

- Он кивнул головой. “И он хорошо сражался.”

Когда он вместе с Китченером отправился отбивать Судан, Пенрод каким-то образом знал, что судьба устроит ему последнюю схватку с человеком, который мучил его много лет назад, и это будет битва не на жизнь, а на смерть. Его жене не нужно было знать подробностей каждого парированного удара, блеска клинка Османа. Самым сильным его воспоминанием было выражение ярости и ненависти в глазах Османа, когда он умирал. Эта ярость, эта ненависть заставили Османа совершить свою единственную ошибку в борьбе между ними. Его страстное желание уничтожить Пенрода сделало его на одну решающую секунду предсказуемым. Пенрод понимал эту ненависть, умел контролировать свой гнев и ярость, и это давало ему преимущество, в котором он нуждался. Сострадание и контроль-вот инструменты, которые дал ему его суфийский учитель Фарук, когда он оправился от своей зависимости к опиуму, и он использовал их.

“А Ребекка?- наконец ей удалось выговорить: