Эмбер с тоской подумала о своих апартаментах в отеле "Шепард". Она хотела переодеться из этих ужасных ботинок.

“Я хочу услышать все о вашем романе, моя дорогая” - спокойно продолжала леди Агата, - и я расскажу вам все драматические подробности прежней службы майора Баллантайна.”

Эмбер вспомнила, когда она видела ее раньше. Однажды, проходя мимо группы дам и джентльменов на территории клуба, Эмбер почувствовала на себе их пристальный взгляд, а затем услышала взрыв смеха сразу после того, как прошла мимо. Это делало ее неуютной, незащищенной. Несколько раз она оборачивалась и видела, что леди Агата стоит в центре группы и наблюдает за ней. Хотя сейчас она казалась достаточно дружелюбной.

- Присоединяйтесь ко мне! Хотя это очень плохо со стороны Пенрода-умчаться и оставить тебя в таком состоянии ради карманных часов.”

“Я отдала ему эти часы” - просто сказала Эмбер. “Это гравировка.”

Леди Агата снова рассмеялась, показав ровные белые зубы. “Это все объясняет! Он должен был уйти, конечно, если это был подарок от тебя.”

Она улыбнулась и коснулась рукава Эмбер. Это было слишком заманчиво. Эмбер никогда не уставала говорить о Пенроде, и даже Шафран, которая большую часть времени была снисходительной сестрой, начинала закатывать глаза, когда Эмбер говорила о нем и их свадебных планах. У Эмбер мелькнуло подозрение, и она пристально посмотрела на Агату. Она была красива, но довольно стара, решила Эмбер. Ей должно быть не меньше двадцати пяти. Успокоившись, она подала Леди Агате руку и позволила увести себя.

•••

У мальчика был хороший старт, но Пенрод чувствовал, что на самом деле он не прилагает все усилия для своего побега. Пенрод был почти оскорблен. Когда они мчались по мосту в город, лавируя между продавцами воды в своих небесно-голубых галабийях с набухшими бурдюками на плечах и экипажами европейцев, едущих из клуба в офис и домой, мальчик остановился и оглянулся, а когда увидел, что Пенрод все еще преследует его на большой скорости, он ухмыльнулся и снова побежал. Как только они съехали с моста, Пенрод ожидал, что мальчик свернет в лабиринт извилистых узких улочек, образующих арабский квартал, но вместо этого он продолжил свой путь по главному открытому бульвару, мимо красивого фасада Оперного театра и садов Эсбекейя. Мальчик танцевал в толпе абиссинцев и турок, европейских туристов, неуклюже балансирующих на терпеливых ослах, албанцев с их разноцветными поясами и гордых, отчужденных бедуинов.

“Во что ты играешь, мой мальчик?- Спросил Пенрод вслух и прибавил скорость. Мальчик был проклят на дюжине языков, когда грациозным прыжком перескочил через низкую декоративную изгородь из самшита, словно чемпион по бегу с препятствиями, пронесся по траве, затем выскочил обратно на проезжую часть, нырнул под нос оскорбленному верблюду и скрылся в узких тенях зданий напротив. Пенрод глубоко втянул в легкие горячий, пряный воздух города и почувствовал, как под воротником у него выступил пот. Удовольствие от погони воспламенило его кровь, и он ускорил шаг.