- ‘Ты бросил этих женщин?- сказал губернатор.

- ‘Да. - Киффен опустил голову.- ‘А что я мог сделать против сотни пиратов? Я думал, что смогу найти помощь и поднять тревогу.’

- ‘Ты ничего такого не думал’ - сказал Том, изо всех сил стараясь сдержать свой гнев. - Ты думал только о том, чтобы спасти себя.’

Киффен не стал этого отрицать. - Я нашел деревню и положился на их доброту. Когда пираты ушли, рыбаки стали переводить меня по всему побережью – из деревни в деревню, неделя за неделей, пока я не пришел сюда. И вы должны мне поверить, - добавил он благочестиво, - что с тех пор не проходило ни одного дня, чтобы я не молил Бога пощадить этих несчастных женщин. Если бы я мог обменять свое положение на их, я бы с радостью это сделал.’

Том оборвал его яростным взглядом: Он уставился на человека, хнычущего на полу, вспоминая, как его собственный отец Хэл расправился с одним из слуг компании, который предал семью пиратам. Он вынудил его признаться в содеянном острием меча, а затем повесил голым на собственном окне.

Но даже если бы Фрейзер разрешил это, у Тома не хватило бы духу заставить Киффена страдать еще больше. Киффен был трусом, не больше. Он не требовал ответственности, которая была возложена на него. Кровь и сопли запеклись на его верхней губе, как у плачущего ребенка, которого толкнули большие мальчики.

- Убирайся с моих глаз, - прошипел Том.

Киффен отполз назад, дрожа от страха перед новым ударом, и скрылся за дверью. Том повернулся к Фрейзеру:

- ‘Как я могу вернуть Сару и Агнес?’

Фрейзер явно смутился. - ‘Если они у Ангрии, то он наверняка отправил свои требования выкупа в Бомбей.’