Но когда она закрыла за собой дверь, то поняла, что ни один из них не сказал - "Я люблю тебя". На секунду она заколебалась, раздумывая, стоит ли возвращаться к Герхарду. Но потом она подумала: - "Я заглажу свою вину перед ним сегодня вечером", и вместо этого пошла в спальню, которую делили Зандер и Кика.

Дети спали, но Шафран поцеловала их в лбы и прошептала им обоим: - "Мама любит тебя".

Затем она плотно позавтракала, потому что никто не знал, когда она сможет поесть в следующий раз, и наполнила маленькую, потрепанную холщовую сумку, которую она носила с собой всю войну, всем, что ей могло понадобиться. Она выехала из Креста-Лодж на одном из "лендроверов", которые они с Герхардом держали там.

Макори велел ей встретиться с ним в половине девятого. У нее было пять свободных минут, когда она въезжала в ворота полицейского управления в Моло, маленьком городке примерно в пятнадцати милях от самой северной точки поместья Лусима. Город лежал на высоте более 8000 футов, и в воздухе все еще чувствовался резкий холод.

Впереди располагался полицейский участок, одноэтажное Г-образное здание. За ним, на склоне холма, возвышавшегося за станцией, были разбросаны жилые помещения для мужчин - хижины для африканцев, бунгало для их белых офицеров. Люди в форме сновали туда-сюда. Нетренированному глазу они могли бы показаться эффективными, хорошо обученными людьми, занимающимися своими делами. Но у Шафран было шесть лет военной службы, и она знала, что видит.

Что-то пошло не так. Или, как говорили силы, «есть небольшая ошибка».

Она припарковала свой "лендровер" и направилась к главному входу.

Среди униформ одинокий чернокожий мужчина сидел на корточках у входа, курил самокрутку и бросал кости на землю перед собой. Его взлохмаченные волосы и борода были такими же лохматыми и неопрятными. Белки его глаз имели обесцвеченный, желтушный вид, который появился из-за пожизненных болезней и плохого питания. Он задумчиво почесался, затем поднял кости и снова бросил.

Когда Шафран подошла ближе, она увидела, что его одежда была немыта, и от него воняло потом и грязью. Его рваные старые брюки с зияющими дырами на коленях были подвязаны, как у бродяги, узловатой коричневой бечевкой. Она прошла мимо него и уже собиралась толкнуть дверь в полицейский участок, когда услышала знакомый голос: - "Доброе утро, миссис Кортни Меербах. Надеюсь, вы сегодня хорошо себя чувствуете.

Она обернулась и увидела, что африканец встал, протягивая грязную мозолистую руку. Только когда он улыбнулся, она его узнала.

- ‘Сержант Макори! - воскликнула Шафран. - ’Ты одурачил меня.