Спартак повернулся спиной к морю:

– Мы отправим гонцов в каждый порт, снабдив деньгами в подтверждение наших обещаний. Поговори с людьми, Крикс. Кто-то должен знать, как связаться с пиратами. Расскажи братьям о наших планах. Это укрепит их волю в пути на юг.

– Значит, мы идем на юг, на Рим? – быстро спросил Антонид.

Лицо гладиатора исказил приступ ярости, и Антонид отшатнулся от вождя восставших.

– Нам не следовало отходить от горных проходов, но теперь мы должны опережать врага. Мы измотаем ублюдков, которые идут по нашему следу. Помни о тех, кто годами от рассвета до заката гнул спину в полях, создавая их богатство. Посмотрим, что будет к тому моменту, когда мы подойдем к стенам их любимого города.

С ненавистью произнося эти слова, Спартак смотрел на запад, на заходящее солнце, и глаза его отсвечивали золотом, когда он воображал легионы, преследующие его. И столько ярости было в лице предводителя рабов, что Антонид поспешил отвести взгляд в сторону.

Глава 40

Когда взошла луна, Александрия стояла на стенах Рима. Шел дождь. По всему городу зажгли факелы, которые роняли горящие капли, трещали, но света давали немного. Услышав тревожные звуки труб, люди, вооружившись косами, топорами и ножами, бросились на стены, чтобы защитить их от темной массы рабов, молча проходившей в ночи мимо города по Марсову полю.

Таббик крепко сжимал в руках железный молот. В мерцающем свете факелов Александрия видела его лицо, бледное и сосредоточенное. Она знала, что ни в нем, ни в остальных горожанах не было панического страха. Если рабы полезут на стены, они будут сражаться отчаянно, не хуже легионеров.

Александрия смотрела на жителей Рима и поражалась их спокойствию. В полном молчании они стояли целыми семьями, даже дети пришли посмотреть на проходящее войско мятежников. Луна светила слабо, но можно было различить лица рабов, обращенные в сторону города, приговорившего их к смерти. Казалось, им нет числа; луна достигла зенита и начала опускаться, когда последние отряды восставших растаяли во тьме ночи.

Тревога и напряжение, терзавшие людей много часов подряд, постепенно спадали. Гонцы принесли известие, что легионы идут за рабами по пятам, и сенат постановил, что все жители города должны принять участие в его обороне. Сенаторы сами подали пример, вооружившись отцовскими и дедовскими мечами и взяв на себя защиту укреплений у городских ворот.

Александрия втянула ноздрями холодный воздух, радуясь жизни. Дождь начал ослабевать. Рим уцелел. Раздался смех, послышались шутки горожан, осознавших этот факт, и девушка поняла, что в эти часы их соединили узы, которых раньше не существовало. И все же ее терзали противоречивые чувства. Когда-то она тоже была рабыней и мечтала о восстании угнетенных, которое уничтожит стены и богатые дома этого города.