– Ты ни в чем не виноват, – прошептал он старому другу.

– Я всех их убил. Убил, чтобы спасти ее, – простонал Тубрук, слепо глядя в лицо Юлия.

Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, и Цезарь подумал о жестокости богов. Они причинили слишком много горя людям, которых он любил.

– Позови Каберу. Он лекарь, – сказал Юлий Клодии.

Она жестом попросила его отойти от постели умирающего и потянулась губами к уху молодого хозяина:

– Не стоит беспокоить его. Ничего нельзя сделать, остается только ждать. Из него вытекла вся кровь.

– Позови Каберу, – повторил Цезарь, сузив глаза.

Он ожидал, что Клодия снова возразит, но та вышла из комнаты, и Юлий услышал ее голос во дворе.

– Со мной приехал Кабера, Тубрук. Он тебе поможет, – тихо сказал Цезарь, чувствуя, что рыдания снова сжимают горло.

Появился старый лекарь и, роняя капли дождя, быстро подошел к постели. Потрясенно посмотрев в лицо Тубрука, он проворно ощупал раны пальцами, поднял одеяло, чтобы осмотреть их внимательнее.

Взглянув на Юлия, Кабера безнадежно вздохнул.

– Я попробую, – неуверенно произнес он и, положив ладони на посиневшую плоть по краям раны, закрыл глаза.

Юлий, моля богов, наклонился вперед. Он ничего не видел, только согнувшуюся фигуру старика и его темные руки на бледной груди Тубрука. По телу старого гладиатора прошла дрожь: он медленно и глубоко вздохнул. Потом открыл глаза, посмотрел на Клодию, отчетливо произнес:

– Боль ушла, любимая, – и испустил дух.

Кабера вздрогнул и рухнул на пол.

Помпей грозно смотрел на капитана галеры, вытянувшегося перед ним.

– Мне дела нет до того, что тебе велено. Вот мой приказ. Ты поплывешь на юг, к Сицилии, и поведешь за собой все галеры, которые встретишь у побережья. Все римские корабли должны собраться на юге и не допустить бегства рабов морем. Ты меня понял, или я должен арестовать тебя и назначить другого капитана?

Гадитик отдал честь. Ему очень не нравилось поведение раздраженного сенатора, но он не смел подать вида.

После шести месяцев патрулирования Гадитик рассчитывал какое-то время отдохнуть в городе, а ему снова приказывают выйти в море, даже не наведя порядка на корабле. Гадитик подумал, что Пракс придет в ярость, узнав о распоряжении Помпея.