Юлий плотнее закутался в плащ: ветер крепчал, и капли дождя становились все крупнее. Кто-то ругался, хотя большая часть легионеров вела себя спокойно, погрузившись в молитву и улаживая отношения с богами накануне предстоящего смертоубийства.

– Юлий!..

Голос Каберы вырвал Цезаря из задумчивости.

Повернув голову, он увидел старика, протянувшего к нему руки. Улыбнулся, догадавшись, что Кабера ему приготовил: венок из листьев, собранных с кустов и скрепленных ниткой, которую старик вытащил из своего одеяния.

– Зачем? – спросил Юлий.

Кабера положил венок ему на ладони:

– Надень, мальчик. Он твой.

Цезарь отрицательно покачал головой:

– Не сегодня, Кабера. И не здесь.

– Я сделал его для тебя, Юлий. Прошу.

Они одновременно поднялись, и Цезарь обнял старика за шею.

– Ладно, старый друг, – молвил он, тяжело вздохнув.

Юлий снял шлем и положил венок на мокрые волосы. Воины посматривали на них, но Цезарю было все равно. Кабера всегда находился рядом, и он не заслужил пренебрежительного отношения к себе перед битвой, в которой, возможно, погибнет на раскисшем от грязи поле, далеко от родного дома. Еще один человек, готовый умереть возле него.

– Когда они появятся, Кабера, не выходи на передний край. Постарайся выжить, – попросил Юлий.

– Твой путь – это мой путь, забыл? – спросил старик, сверкнув глазами.

Седые волосы мокрыми прядями свисали на его лицо, а в голосе было столько воинственности, что Юлий усмехнулся.

Вокруг них молча поднимались на ноги легионеры. Цезарь резко повернул голову, решив, что пришло время выступать, но солдаты просто стояли и смотрели на них. В опущенных руках легионеры держали чаши, плащи мокли под струями дождя, а воины стояли и смотрели на своего начальника.

Юлий неуверенно коснулся пальцами венка и почувствовал, что сердце забилось быстрее. Его окружали не мелкие людишки. Не рассуждая, они отдавали свои жизни и просто надеялись, что командиры не станут тратить их напрасно. Встретившись с ним глазами, они улыбались, и он снова ощущал нити, которые связывали его с простыми солдатами.

– Рим – это мы, – прошептал Цезарь и обвел взглядом своих воинов.

В этот момент он понял, что заставило Тубрука сохранить верность его отцу. Старый гладиатор поверил в мечту, созданную лучшими представителями нации, и, не колеблясь, отдал за нее свою жизнь.