Машина въехала за ограду Трэдо Дэм и подкатила к крыльцу. Это было похоже на дэжавю, и я запретила себе вспоминать. Стражники у входных дверей, лакеи в холле, люди, попадавшиеся по пути (хоть их было мало, и они пугливо прятались), кланялись мне совсем как раньше. Распорядитель в белом костюме вежливо сообщил, что меня ждут в зале совета. От его помощи я отказалась: дорогу хорошо помнила.

Сердце стучало, шаги отдавались гулким эхом. И вдруг геласер «заговорил». Он почувствовал опасность. «Это неразумно, – твердил он. – Где гарантия, что ты сможешь спастись вместе с друзьями? А вдруг он не выполнит условие сделки. Подумай! Ты можешь отомстить за них. За всех! Ты уничтожишь его и весь Совет. Ты вернешь справедливость и возродишь славу Виира. Только ты прошла испытание и достойна этого!».

Ничто в жизни не требовало от меня такого усилия, как объединить сейчас свою волю с волей камня и заставить его замолчать. Я видела глаза Даши. Пылающий дом на грязной улочке. Наш выпускной бал.

Наверное, это чувствовалось. Лакеи мгновенно распахнули двери зала Совета, и сидевшие Пастыри встали, когда я вошла. Помедлив, поднялся и Полоцкий, прикусив губу от злости. Я не сразу заметила чуть в стороне от стола кресло Димы. Он остался сидеть и даже не смотрел на меня. К спинке прислонена трость. Ребят не видно.

Каким погасшим, серым казался Совет! Словно прежде у каждого внутри была лампочка, а теперь она перегорела. Хуже всех выглядел Полоцкий, постаревший вдруг лет на десять сразу.

– Добро пожаловать, Вика, – не сдерживая язвительных ноток, сказал Бренин. – Или, может быть, ты хочешь именоваться хозяйкой всего этого?

– Я бы хотела никогда не видеть всего этого. Но, увы.

– «Увы». Какое подходящее слово для нашей ситуации! Скажи, каково чувствовать себя единственным хозяином геласера? И где, кстати, ты все это время пряталась?

– Что касается хозяина, то это самое большое ваше заблуждение. Пряталась же я в надежном месте. И там узнала кое-что интересное о камне. Я нашла записи последнего Ревеллира. И знаю: не только почему он избавился от него, но и как это сделал.

Полоцкий в гневе стукнул кулаком по столу.

– Я знал, что нужно было проверить лабиринт.

– Еще раз «увы».

– Но теперь ты здесь, – голос его стал вкрадчивым, а глаза не отрывались от камня.

– Я могу в любую минуту исчезнуть.

– Верно, – отмахнулся он. – Правда, это чревато весьма неприятными ощущениями. Не так ли? Думала, мы не знаем о перемещениях? За те пятнадцать лет, что твои друзья были в изгнании, произошло много открытий. Однако ты никуда не денешься.