– Нет!

– Что значит нет? – в ее глазах зажглись недобрые огоньки. – Немедленно пропустите меня внутрь!

– Вы слышали? – грубо и громко сказал Виктор, и начал закатывать рукава, – Иначе я вас прямо тут разделаю под орех!

Льюис попятился назад и недовольно пробурчал:

– Хорошо, хорошо, не будем ссориться – он немного отодвинулся, пропуская их вперед.

Мелисса решительно прошла в коридор, который теперь выглядел донельзя запущенным. Окна были наглухо задернуты грязными шторками, а в углах клубилась пыль. Мелисса скривилась, вспомнив о том, какую чистоту родители поддерживали здесь.

– Чем они больны? – грозно спросила Мелисса.

Доктор протер глаза, снова зевнул и лениво ответил:

– Я никак не могу определить, девочка. Никак, – он развел руками. – Какая-то абсолютно новая форма безумия.

– Это все, что вы мне можете сказать? – тон Мелиссы стал еще резче.

– Да, – без всяких эмоций ответил Льюис и, остановившись около одной из многочисленных дверей, отпер ее.

– Милости прошу! – бесцветным голосом произнес он.

– Я подожду вас здесь, – грустно сказал Вернанд и отвернулся.

Виктор и Мелисса зашли в палату и увидели Артура и Хильду. Они сидели на разных койках друг напротив друга и абсолютно бессмысленным взглядом смотрели в никуда. Они походили на застывшие каменные изваяния. Мелиссе стало безумно страшно. Она прикрыла дверь и сделала несколько нетвердых шагов. Родители не заметили ее появления. Тогда она, набравшись смелости, подошла к матери, взглянула в ее лицо и отшатнулось. Глаза женщины не выражали ровным счетом ничего, они были пусты, совершенно пусты, губы – плотно сжаты, а брови чуть нахмурены. Ее лицо напоминало маску – маску тупого безразличия.

Мелисса дернула ее за рукав и тихо произнесла:

– Мама! Мама, это я Мелисса!

Хильда медленно повернула голову и посмотрела куда-то мимо нее, ничего не ответив.

– Мама, – со слезами в голосе повторила Мелисса.

– Хильда, привет! Ты помнишь меня? Я – Виктор, твой друг детства! – он подошел ближе и положил руку ей на плечо.

Никакой реакции не последовало.