— Мы не станем спорить с вами из-за каких-нибудь двадцати марок серебра на спальню — помолчи, Исаак! — или из-за пары серебряных подсвечников для алтаря, — сказал главарь.

— Как же так, мой добрый Дик Самострел… — попробовал опять вмешаться Исаак.

— Добрый… кой чёрт, добрый! — перебил его Локсли, теряя всякое терпение. — Если ты будешь ставить свою мерзкую наживу на одну доску с жизнью и честью своей дочери, ей-богу я сделаю тебя нищим не позже как через три дня.

Исаак съёжился и замолчал.

— А кто поручится мне за исполнение этих обещаний? — спросил приор.

— Когда Исаак воротился домой, добившись успеха благодаря вашему посредничеству, — ответил главарь, — клянусь святым Губертом, я уж прослежу, чтобы он честно расплатился с вами звонкой монетой. Не то я расправлюсь с ним таким манером, что он скорее согласится заплатить в двадцать раз больше.

— Ну хорошо, Исаак, — сказал Эймер, — давай сюда свои письменные принадлежности. А впрочем, нет. Я скорее останусь целые сутки без пищи, чем возьму в руки твоё перо. Однако где же мне взять другое?

— Если ваше преподобие не побрезгает воспользоваться чернильницей еврея, перо я вам сейчас достану, — предложил Локсли.

Он натянул лук и выстрелил в дикого гуся, летевшего в вышине над их головами впереди целой стаи, которая направлялась к уединённым болотам далёкого Холдернесса. Слегка взмахивая крыльями, птица, пронзённая стрелой, упала на землю.

— Смотрите-ка, приор, — сказал Локсли, — тут вам такое множество гусиных перьев, что всему аббатству в Жорво на сто лет хватит, благо ваши монахи не ведут летописей.

Приор уселся и не спеша сочинил послание к Бриану де Буагильберу. Потом тщательно запечатал письмо и вручил его еврею, говоря:

— Это будет тебе охранной грамотой и поможет не только найти доступ в прецепторию Темплстоу, но и добиться освобождения дочери. Только смотри предложи хороший выкуп за неё, потому что, поверь мне, добрый рыцарь Буагильбер принадлежит к числу тех людей, которые ничего не делают даром.

— Теперь, приор, — сказал главарь, — я не стану задерживать тебя. Напиши только расписку Исааку на те шестьсот крон, которые назначены за твой выкуп. Я сам получу их с него, но если я услышу, что ты вздумаешь торговаться с ним или оттягивать уплату, клянусь пресвятой Марией, я сожгу твоё аббатство с тобой вместе, хотя бы мне пришлось за это быть повешенным десятью годами раньше, чем следует.

Приор менее охотно принялся писать расписку, но всё-таки написал, что взятые заимообразно у Исаака из Йорка шестьсот крон он обязуется возвратить ему в такой-то срок честно и непременно.