Надежа Дрозд ткнул его.

– Чего вздыхаешь, как телок?

– Отстань, Дрозд, не до тебя.

– Конечно. На Ильинке такая баба ждет, что и вдвоем не обхватить. И где только ты нашел ее?

– В торговых рядах, – ответил за Горбуна Рябой, – мы с Осипом там были, обувку глядели, а тут средь рыбы разной эта Клава. Ручища, как у Горбуна. Вдарит – прибьет. Ну Осип и поплыл, как ладья по реке. Рот разинул, глядит на бабу, та на него. Я отошел. Они погутарили, Осип подошел довольный, будто бочонок меду сожрал, – вот она, моя баба. Ныне ночью к ней пойду.

Савельев улыбнулся, глядя на Горбуна.

– Так бабу Клавдией зовут?

– Да, а чего?

– Нет, ничего. Желаю, чтобы у вас все получилось. И заживешь тогда, Осип, как все, семейно.

– Я бы тоже желал.

Он вытер рот.

– Но поглядим. Ночью все ясно станет, лишишься ты, князь, единственного холостого ратника или нет.

– Удачи тебе, Осип, тока о деле не забудь, коли все получится.

– Не-е, не забуду.

– Еще у кого вопросы есть?

Вопросов у ратников не было.

Савельев велел Новику спуститься во двор, узнать у прислуги, спокойно ли у подворья. Кузьма ушел и скоро вернулся.

– Все покойно, князь.

– Ну тогда, други, расходимся и встречаемся завтра в роще у дороги.

– Да, князь, – чуть не хором ответили ратники особой дружины и в том же порядке, что пришли, начали уходить. Вскоре горница опустела.