Откланявшись Екатерине Медичи, он повернулся и тут неожиданно понял причину своих дурных предчувствий. И в самом деле, едва он бросил взгляд в сторону короля, как с ужасом увидел: к Генриху подходит Диана де Пуатье и что-то говорит ему со злой и пренебрежительной усмешкой. Затем она подозвала коннетабля, и тот тоже что-то начал втолковывать королю.

Ни одно движение его врагов не ускользнуло от Габриэля. Но в тот момент, когда сердце его зашлось в смертельной тревоге, к нему с веселой улыбкой стремительно подлетела Мария Стюарт и засыпала его уймой похвал и расспросов. Обеспокоенный Габриэль отвечал невпопад.

– Это же замечательно, великолепно! Вы со мной согласны, дорогой дофин? – обратилась она к Франциску, своему юному супругу, который не преминул добавить к восторгам жены и свои собственные.

– На что только не пойдешь, дабы заслужить такие добрые слова! – вздохнул Габриэль, не спуская глаз с возбужденной троицы.

– Чувствовало мое сердце, что вы непременно совершите какой-нибудь чудесный подвиг! – продолжала Мария Стюарт с присущей ей грацией. – Ах, если бы я могла вас отблагодарить, как и король! Но женщина, увы, не имеет в своем распоряжении ни титулов, ни чинов.

– О, поверьте, у меня есть все, о чем можно только мечтать, – сказал Габриэль, а сам подумал: «Король все слушает ее и не возражает!..»

– Все равно… – не унималась Мария Стюарт. – Видите этот букетик фиалок, который прислал мне турнелльский садовник? Так вот, господин д’Эксмес, с разрешения дофина я подношу вам эти цветы в память о сегодняшнем дне! Вы принимаете?

– О сударыня! – И Габриэль почтительно поцеловал протянутую руку.

– Цветы всегда радуют и утешают в печали, – задумчиво произнесла Мария Стюарт. – Возможно, мне предстоят горести, но я никогда не почувствую себя несчастной, пока у меня будут цветы. Вот почему, господин д’Эксмес, я преподношу их вам, счастливому победителю.

– Кто знает, – грустно покачал головой Габриэль, – не нуждается ли счастливый победитель в утешении больше, чем кто-либо другой?

Произнося эти слова, он не сводил глаз с короля, который, видимо, о чем-то мучительно размышлял и все ниже склонял голову перед доводами госпожи де Пуатье и коннетабля.

Габриэль ужаснулся, догадавшись, что фаворитка подслушала их разговор с королем и говорит сейчас именно о нем, Габриэле, и о его отце.

Между тем, мило пошутив над озабоченностью Габриэля, Мария Стюарт оставила его.

На смену подошел адмирал Колиньи и тоже горячо поздравил его с блестящим успехом.

– Вы созданы, – говорил адмирал, – не только для блистательных побед, но и для почетных поражений. Я горжусь, что вовремя сумел разгадать ваши достоинства, и сожалею только о том, что мне не пришлось разделить вместе с вами честь высокого подвига, который принес вам счастье, а Франции – славу.