— Вы увидите, — сказала желчно маркиза, — что господин Ленэ разнесет по камешку весь мой план, как бывает обыкновенно, и мало-помалу предложит свой вместо моего.

— Помилуйте! — вскричал Ленэ, пока принцесса успокаивала маркизу улыбкой и взглядом. — Я стану разрушать ваш план, я, ваш искренний почитатель… О нет! Тысячу раз нет! Но я знаю, что из Бле приехал в Бордо офицер королевы по имени Дальвимар; ему поручено настроить умы против ее высочества. Знаю притом, что Мазарини кончит войну одним ударом, если к тому представится удобный случай. Вот почему я боюсь града пуль, о котором сейчас говорила маркиза де Турвиль, и особенно пуль, направленных специально, еще более, чем тех, которые поражают жестоко, но слепо.

Последние слова Ленэ заставили принцессу задуматься.

— Вы всегда все знаете, господин Ленэ, — сказала маркиза голосом, дрожавшим от гнева.

— Однако жаркая стычка была бы славным делом, — сказал, вставая и притопывая ногой, как будто он находился в фехтовальном зале, капитан телохранителей, старый воин, веривший в силу оружия и желавший придать себе больше веса в случае сражения.

Ленэ наступил ему на ногу, взглянув на него с самой приятной улыбкой.

— Точно так, капитан, — сказал он, — но вы, вероятно, тоже полагаете, что жизнь герцога Энгиенского необходима нашему делу, и если он будет взят в плен или убит, то таким образом будет взят в плен или убит истинный главнокомандующий армией принцев.

Капитан телохранителей понял, что пышный титул главнокомандующего, данный семилетнему ребенку, превращает его, старого служаку, в настоящего предводителя войска. Он сообразил, что сказал глупость, отказался от первой своей мысли и начал жарко поддерживать мнение Ленэ.

Между тем маркиза приблизилась к принцессе и стала разговаривать с ней вполголоса. Ленэ увидел, что ему придется выдержать еще одно нападение. Действительно, принцесса повернулась к нему и сказала с досадой:

— В самом деле, странно… с таким ожесточением расстроить все, что было так хорошо устроено.

— Вы изволите ошибаться, ваше высочество, — возразил Ленэ. — Никогда я не вкладываю ожесточения в советы, которые имею честь давать вам, и если я разрушаю, то лишь для того, чтобы исправить. Если, несмотря на доводы, которые я имел честь представить, вашему высочеству угодно подвергать опасности жизнь вашу и вашего сына, вы вольны умереть, и все мы умрем вместе с вами: ведь это самое легкое дело. Любой лакей вашей свиты и самый жалкий из горожан могут сделать то же. Но если мы хотим иметь успех, несмотря на усилия Мазарини, королевы, парламентов, мадемуазель Нанон де Лартиг, — словом, несмотря на все препятствия и слабость нашего положения, то нам остается…