— Вот оно. Я выпросил у принцессы пропуск для переговоров с пленниками. Мне хотелось привлечь к нашей партии капитана Ковиньяка, если б было возможно спасти его. Но теперь этот пропуск мне не нужен: ваши просьбы за господина де Каноля только что осудили Ковиньяка на смертную казнь.
Клер невольно вздрогнула.
— Возьмите же эту бумагу, — продолжал Ленэ, — вы видите, в ней нет имени.
Клер взяла бумагу и прочла:
«Смотритель крепостной тюрьмы должен разрешить подателю сего свидание на полчаса с одним из военнопленных по его выбору. Клер Клеманс де Конде».
— Ведь у вас есть мужское платье? — спросил Ленэ. — Наденьте его. У вас есть пропуск в крепость, воспользуйтесь им.
— Бедный офицер! — прошептала Клер, не сумевшая прогнать от себя мысли о Ковиньяке, которому следовало умереть вместо барона Каноля.
— Он покоряется общему закону, — сказал Ленэ. — Он слаб, его оттесняет сильный, он не имеет поддержки и платит за того, у кого есть протекция. Я буду жалеть о нем, он малый умный.
Между тем Клер вертела бумагу в руках.
— Знаете ли, — сказала она, — что вы очень искушаете меня этим пропуском? Знаете ли, что когда я обниму бедного моего друга, то способна буду увести его на край света?
— Я посоветовал бы вам сделать это, если б дело было возможное, но эта бумага только пропуск и не дает разрешения делать все, что вам угодно.
— Правда, — отвечала Клер, перечитав бумагу. — Однако ведь мне отдали Каноля… Он мой! Нельзя отнять его у меня!
— Да никто и не думает отнимать его у вас. Не теряйте времени, сударыня, надевайте мужское платье и отправляйтесь. Бумага дает вам полчаса сроку, полчаса — это очень мало, я знаю, но после этого получаса будет целая жизнь. Вы молоды, жизнь ваша будет долгой, дай Бог, чтобы она была счастливой!
Клер взяла его за руку, прижала к себе и поцеловала в лоб, как самого нежного отца.
— Ступайте, ступайте, — сказал Ленэ, ласково отстраняя ее, — не теряйте времени: кто истинно любит, тот нетерпелив.
Потом, когда она перешла в другую комнату и позвала Помпея, который помогал ей переодеваться, Ленэ прошептал:
— Увы! Кто знает, что может случиться?