И вот эти видения, милая Пагли, преследуют меня почти каждую ночь. Я не могу от них избавиться даже наяву, они стали единственной темой моих картин. Я написал дюжину эскизов и один пошлю тебе с этим письмом.
Хотелось бы передать его лично, однако я так угнетен, что не в силах тронуться с места. Все Чиннери таковы: в радости воспаряют к небесам, в печали низвергаются в пропасть уныния. Где нынче я и пребываю, дорогая моя Пагли.
Я ужасно завидую твоему блаженству, императрица сердца моего, но зависть эта белая. Я очень рад за тебя и только жалею, что не могу радоваться рядом с тобой, хотя, признаюсь, не хотел бы, чтоб в своем счастье ты забыла бедолагу Дрозда.
Нил читал ночь напролет, а затем показал письма Дити, утром заглянувшей к нему в хижину. Неграмотную Дити листки не заинтересовали, но вот найденный среди них рисунок — объятый пламенем Город чужаков — тотчас привлек ее внимание.
Нил— Что за место? — спросила она. — Где оно расположено?
— Наверняка ты о нем много слышала, — сказал Нил. — От Калуа и твоего брата Кесри Сингха, там воевавших, от Джоду и Полетт.
— А, так это Чин-калан?
— Да, по-английски Кантон.
— Почему он в огне?
— Да вот, понимаешь, странная штука… — Нил перевернул рисунок и показал на подпись «Худ. Э. Чиннери, июль 1839 г.» в правом нижнем углу. — Автор по прозвищу Дрозд, приятель Полетт, датировал свою работу июлем 1839 года. Однако Тринадцать факторий были уничтожены семнадцатью годами позже. Похоже, Дрозд увидел вещий сон.
— Значит, этого города больше нет?
Нил покачал головой.
— Нет, он сгорел дотла. В войну британские и французские корабли из орудий обстреляли Кантон. Горожане пришли в ярость, увидев, что лишь чужеземный анклав остался нетронутым. Толпа сожгла фактории, их так и не восстановили.
— Потом ты там бывал?
— Да, — кивнул Нил. — Последний мой визит туда состоялся почти через тридцать лет после первого. Все изменилось до неузнаваемости. Майдан превратился в пустошь, от факторий не осталось камня на камне. Новый иностранный анклав возвели неподалеку, на песчаной косе Шамянь. Тамошние дома ни имели ничего общего с Тринадцатью факториями, да и вся атмосфера нового поселения ничуть не напоминала прежний Город чужаков. Получился обычный «белый город», какой британцы строили повсюду, доступ в него китайцам, за исключением слуг, был закрыт. Чистые улицы в зелени деревьев, дома степенные и скучные, как их обитатели. Однако за фасадом невозмутимой респектабельности скрывались торговцы, привозившие индийский опий в небывалых объемах. Одержав победу в войне, англичане быстро положили конец китайским попыткам запретить зелье.