Небо, которое Кислый мог видеть в небольшом зарешеченном окошке под самым потолком его камеры, стало заметно светлее. А значит скоро наступит рассвет. Его последний рассвет. Утром должен явиться священник, чтобы исповедать и отпустить грехи. Сергей горько усмехнулся, вспомнив, как монахи втюхиваюли индульгенции доверчивым простолюдинам. Им самим козлам впору каяться. Кислицин нащупал на гуди под рубахой деревянный крестик. Это всё, что у него теперь осталось от многомиллионного состояния. В минуты смертельной опасности Кислый уже обращался с просьбой к небесам и каким-то невероятным образом выживал. Сергей припомнил, как обещал Небу больше не воровать и заняться честным ремеслом. Неужели он оказался здесь только из-за того, что не сдержал слово? Неужели из-за украденных брюликов Бетрис? Так она сама их заработала не совсем честно. Она сама воровка и убийца. Неужели это конец?! Неужели ничего нельзя исправить?! Небо в зарешеченном окошке стало почти светлым. До утра оставалось совсем недолго. Превозмогая боль, Сергей перевернулся на живот и медленно поднялся на четвереньки. Встать на больные колени оказалось совсем не просто, но Кислый это сделал.

— Прости меня! — глядя на зарешеченное окошко, прошептал он — Я лишь хотел жить по-человечески! По законам этого проклятого Мира, в который попал не по своей воли. Ты же это знаешь! Меня здесь вообще не должно быть! Это неправильно и несправедливо!

Сергея всего трясло. Голова шла кругом. Но он держался из последних сил.

— Помоги мне! Обещаю, это уж точно в последний раз! — прохрипел Кислицин, теряя от боли сознание.

Тут перед глазами у Сергея всё поплыло и, глухо застонав, он рухнул лицом в солому.

— Эй, Кислый! Ты это чего?

Голос показался Сергею ужасно знакомым. Кислый открыл глаза и увидел прямо над собой румяную харю друга Михи, который почему-то тряс его за плечи.

— Давай-ка Серёгу посадим — сказал рядом ещё один голос.

Кислицин почувствовал, как его подхватывают под руки и усаживают на какую-то деревянную лавку. Медленно приходя в себя, Сергей поднял голову. Справа закадычный друг Миха, который озабочено смотрит на него и зачем-то придерживает под руку. А слева абсолютна незнакомый ему парень. Причём оба они в солдатском ХБ и с ярко-зелёными погонами на плечах. Собственно, на нём самом точно такая же форма. И точно такие же погоны с буквами ПВ. А монотонный гул, вовсе не шум в ушах. Это двигатель большого транспортного самолёта, где находится он сам и ещё около сотни парней в пограничной форме. Кто-то, как и Сергей, сидит на лавках, расположенных вдоль фюзеляжа, а кто-то устроился прямо на полу. На собственных вещмешках.