Поэтому на сцене двое, и каждый из них не знает ничего того, что, по его мнению, известно второму, и дабы взаимно обманывать друг друга, они выражаются намеками, каждый из обоих в напрасной надежде, что у другого есть ключ от шифра. Какая красивая фабула, говорил себе Роберт, нашаривая кончик нити от силка, расставленного им самим.

«Господин де Сан Патрицио, – начал Мазарини, перекладывая на блюде живых омаров, казавшихся ошпаренными, с вареными, имевшими вид живых. – Неделю назад мы отправили вас из Амстердама на борту „Амариллиды“. Вы не могли попросту выйти из игры: ведь вам известно, что цена такого поступка – смерть. Значит, вы уже разведали то, что вам поручено разведать».

Перед лицом подобной дилеммы Феррант догадался, что не в его интересах заявлять, будто он не стал выполнять задание. Значит, оставалась только альтернативная дорога. «Раз уж угодно спрашивать Вашему Высокопреосвященству, – отвечал он, – в некотором смысле, мною выведано то, что Вашим Высокопреосвященством предполагалось узнать». А сам себе подумал: «Теперь я знаю, что секрет находится на борту корабля „Амариллида“, отплывшего на прошлой неделе из Амстердама».

«Так к делу, отбрасывайте ложную скромность. Нет сомнений, что вы обнаружили гораздо больше, чем вас просили. С тех пор как вас заслали туда, мною были собраны дополнительные данные, ведь вы не можете думать, правда, будто вы у нас единственный агент? Так что, само собой разумеется, что добытое вами дорогого стоит, и мы не постоим за ценой. Однако непостижимо, отчего вам взбрело в ум возвращаться ко мне такою кривой дорогой». Он указал официантам, куда следует ставить разварное мясо в деревянных формах, имевших фигуры рыб, и залитое не бульоном, а желе.

Феррант все сильнее уверивался, что тайна такова, что цены ей нет, и он знал: легко застреливают птицу, летящую по прямой, и с большим трудом ту, которая мечется. Так что он тянул время, испытывая противника: «Ваше Высокопреосвященство знает, что ставка в этой игре вынуждала к изощренным методам».

«Ну и шельма, – бормотал себе тем временем Мазарини, – ты не знаешь, какова точно цена добытых знаний, и хочешь, чтобы я назвал сумму. Но я добьюсь, чтобы ты высказался первым». Он передвинул на середину стола мороженое, сделанное в виде персиков, отягчавших урожайную ветвь, и сказал громким голосом: «Мне известно, чем вы владеете. И вам известно, что никому, кроме меня, вы это не предложите. Неужели вам выгодно прикидываться, будто белое – это черное, а черное – белое?»

«О, проклятая лисица, – бормотал про себя Феррант. – Ты понятия не имеешь, что же мне следовало узнать. Беда, что и я не имею понятия». Затем вслух: «Вашему Высокопреосвященству известно, что зачастую истина становится поместилищем горечи».