«Я не способен дать определение простому и ясному, – отвечал молодой человек. – С другой стороны, как вы определите естество? Скажете, что оно есть нечто. Вот, чтоб определить естество, мы говорим: „оно есть“. Это означает использовать в определении само определяемое понятие. По – моему, некоторые понятия определить невозможно, и пустота к ним принадлежит. Может, я ошибаюсь».

«Не ошибаетесь. Пустота как время, – поддержал его кто – то из либертинских дружков Роберта. – Время не есть количество движения, поскольку движение выводится из времени, а не наоборот. Оно бесконечно, не сотворено, едино, не является акциденцией в пространстве… Время есть, и довольно. Пространство есть, и довольно. И пустота есть, и довольно».

Кое – кто протестовал в том смысле, что – де если что – то есть, и довольно, но не имеет определяемой эссенции, этого все равно что нет. «Позвольте, – сказал тогда Диньский настоятель, – хотя истинно, что пространство и время не являются ни телесностью, ни духовностью, и они нематериальны, но это не означает, что они не реальны. Они не акциденция и не субстанция, но они появились до сотворения мира, прежде любой субстанции и прежде любой акциденции, и будут существовать и после разрушения любой субстанции. Они неотвратимы и неизменны, что бы вы ни вмещали в них».

«Но, – заикнулся Роберт, – пространство имеет протяженность, а протяженность есть качество тел…»

"Нет, – парировал приятель – либертин. – Протяженны все тела, но не очевидно, что все протяженное телесно, вопреки теориям известной личности, которая, кстати, не удостаивает меня ответа, поскольку, похоже, не желает возвращаться из Голландии. Протяженность есть способность всего сущего. Пространство есть протяженность абсолютная, вечная, бесконечная, не сотворенная, неизбежная, не ограниченная. Как и у времени, у пространства нет заката, оно непрестанно и неминуемо, арабский феникс, змея, кусающая хвост…

«Простите, – перебил его каноник. – Нельзя помещать пространство на место Бога…»

«Это вы простите, – отпарировал либертин, – но нельзя провозглашать тут идеи, которые всем кажутся истинными, и протестовать, если мы их развиваем до самой крайней степени… Так вот, я подозреваю, что в таком случае нам не понадобятся больше ни Господь, ни Господня бесконечность, поскольку бесконечностей нам хватает, куда ни глянь, и мы сами сведены ими к видимостям, и срок нам – мгновение без возврата. Посему предлагаю компании победить Божий страх и пойти в питейный дом».

Каноник, качая головой, стал прощаться. Юноша также, видимо разбудораженный разговорами, набычившись, под каким – то предлогом откланялся.