Где-то совсем рядом раздался громкий свисток, и все вдруг затихли.

– Это офицер!

– Это мистер Лайтоллер!

Только сейчас Тоусон разглядел офицера, который, наполовину высунувшись из воды и уцепившись за нос лодки, держал в посиневших губах свисток.

– Что нам делать, сэр?

Лайтоллер выплюнул свисток и на удивление энергично ответил:

– Перестать вести себя как дикари и соблюдать дисциплину. Всякий, кто не намерен исполнять мои приказы, может проваливать к черту.

Тоусон не особо любил британцев и на дух не выносил офицеров, но, слыша, как офицер стал отдавать приказания, а люди начали их исполнять, он почувствовал, что надежда постепенно возвращается. Да, им предстоит ужасная ночь, но помощь наверняка должна скоро прийти. Из-под перевернутого корпуса лодки извлекли радиста, который угодил в воздушный карман. Он казался полумертвым, но все же, стуча зубами, сумел подтвердить, что на сигнал SOS откликнулись другие суда. «Балтик», «Карония», «Олимпик» и «Карпатия» спешат к ним на всех парах.

На мгновение дрожащие от холода люди воспряли духом, но через минуту словно занавес опустился над сценой – это погасли огни «Титаника».

В темноте раздался голос Лайтоллера:

– Помолимся.

У Тоусона не оставалось сил для молитвы. Он предпочитал думать о мести и возвращении того, что прежде принадлежало ему.

Шлюпка номер четырнадцать

Поппи Мелвилл

Поппи Мелвилл увидела, как огни моргнули в последний раз и «Титаник» погрузился в темные воды Атлантики. Корабль исчез, а с ним и последние надежды. Холодные и безжалостные звезды освещали людей, что барахтались в воде, отчаянно молотя руками среди бледной, как будто светящейся пены. Айсберг – виновник катастрофы наверняка был уже далеко, величественно дрейфуя дальше по океану, отделавшись всего лишь отметиной черной краски, свидетельствовавшей о его встрече с кораблем.

В шлюпке номер четырнадцать Поппи обнимала ребенка, которого посадили ей на колени. Она крепко держала мальчика, прижав его лицо к своему пальто. В ее силах было помешать ребенку видеть происходящее, но помешать ему слышать она не могла, а ночь была далеко не тихой.

Офицер, командовавший шлюпкой, поднял вверх небольшой масляный фонарь, свет которого подрагивал в дрожащей руке. Поппи сосредоточилась на колеблющемся огоньке и наблюдала за тем, как рука офицера постепенно обрела твердость, пока он не набрался сил заговорить.

– Налечь на весла! – скомандовал он. – Не мешкать!