— Командир, ценой нынешнего сна может оказаться завтрашнее поражение и гибель.

Веспасиан, сам не спавший уже двое суток, озлился.

— Центурион, — рявкнул он, — не твое дело совать во все нос! — Он грозно вскинул вверх палец: — Еще одно слово, и ты будешь разжалован в рядовые. А сейчас убирайся!

Катон отсалютовал, четко повернулся на каблуках и, догнав Макрона, устало побрел с ним к площадке, где расположились их люди. В большинстве своем они уже спали, завернувшись в плащи и подложив под головы руки.

— Не очень умно с твоей стороны, — заметил Макрон.

— Ты же слышал Тинкоммия… Почему ты меня не поддержал?

Макрон глубоко вздохнул, чтобы подавить раздражение.

— Слушай, когда легат принимает решение, ему не перечат.

— Почему?

— Да потому, на хрен, что не перечат! Дошло?

— Отвечу тебе завтра, в это же время.

Катон опустился на землю возле громко храпевшего Мандракса и привалился к древку штандарта, надежно вбитому в грунт. Макрон молча зашагал туда, где вповалку спала кучка легионеров. Это было все, что осталось от его собственного подразделения. За миг до того, как он лег на бок и провалился в сон, ему вдруг вспомнилось, с каким радостным ликованием в голосе Тинкоммий сообщал защитникам Каллевы о скором прибытии Каратака. Кто знает, может, туземный принц и не врал?

«В любом случае, — решил центурион, — это скоро выяснится. Нечего гадать, утро вечера мудренее».

Спустя несколько мгновений к общему хору посапываний и стонов присоединился его мощный храп.

— Эй ты, вставай!

Кадминий пнул сапогом фигуру, скрючившуюся в темном, самом удаленном от царских покоев углу зала для пиршеств. Уже стемнело, и, несмотря на потрескивания нескольких укрепленных в держателях факелов, помещение тонуло во мраке. От второго пинка Тинкоммий увернулся, и тогда начальник стражи подтянул к себе наброшенную на шею узника веревку.

— Дерьмо! — выругался Тинкоммий, вскидывая связанные руки к горлу. — Больно!

— Жаль, что ты не проживешь столько, чтобы привыкнуть к этому, — усмехнулся Кадминий. — А ну вставай. Царь желает поговорить с тобой, думаю, напоследок.

На веревке, словно собаку, начальник стражи потащил принца атребатов через зал мимо валявшихся на полу раненых воинов. Один боец с замотанной рваным куском полотна головой попытался привстать на локте и плюнуть в предателя, однако он был слишком слаб, и плевок упал ему же на грудь.

Тинкоммий остановился и рассмеялся: