Воин, находившийся впереди, ухватился рукой за край повозки, чтобы подтянуться и добраться до повелителя атребатов.

— Волки! — заорал Катон. — Сюда! Эй, уроды!

Четверо подступавших к фуре врагов обернулись на крик, но первый из них мог этого и не делать. Он уже ничего не увидел, ибо римский клинок вошел ему под лопатку, разорвал мышцы, пробил грудную клетку и пронзил сердце. Ударив щитом в лицо второго врага, Катон попытался высвободить меч, но он застрял намертво, и убитый бритт, валясь с ног, увлек клинок за собой. Не удержав рукоять, центурион встал над телом Кадминия спиной к царю, прикрываясь щитом.

— Волки! — кричал он. — Мать вашу драную, вот я!

Последним двум вражеским воинам потребовалось мгновение, чтобы понять, что центурион не вооружен, и они устремились к нему с торжествующим огнем в глазах. Один, схватившись за край щита, рванул его на себя и вбок, тогда как второй отвел копье назад для удара. Отступать было некуда, и Катон мог лишь расширенными от ужаса глазами взирать на сверкающий наконечник. Время вокруг словно замедлилось, но роковой момент приближался неумолимо и неотвратимо. Однако в последний миг кто-то оттолкнул юношу в сторону, бросился на копейщика и вместе с ним рухнул наземь.

Подбежавший с уцелевшими воинами атребатской когорты Мандракс пронзил четвертого нападавшего острием штандарта Волков. В то время как бойцы формировали вокруг повозки живой заслон, Катон подскочил к Верике. Царь лежал на поверженном им копейщике: его костистая рука сжимала рукоять кинжала, глубоко вбитого в глазницу врага.

— Государь!

Катон мягко поднял царя, оторвав от мертвеца. Верика открыл глаза, но взгляд его блуждал и остановился не сразу. Наконец, словно узнав молодого центуриона, царь слегка улыбнулся:

— Ты не ранен?

— Да, государь… ты спас мне жизнь.

Губы Верики раздвинулись в болезненной усмешке.

— Да, что-то припоминаю… Где Кадминий?

Катон огляделся и увидел, что начальник царской стражи пытается сесть. Огромный воин надрывно кашлял, кровь, текшая изо рта, заливала ему грудь.

— Мандракс! — крикнул Катон. — Позаботься о государе.

Когда знаменосец бережно принял Верику из его рук, Катон присел на корточки возле Кадминия и приподнял его, обняв за плечи. Хрипло, прерывисто дыша, тот воззрился на римлянина и с трудом выдавил из себя одно слово:

— Царь?

— Он в безопасности, — ответил Катон.

Кадминий слабо улыбнулся, довольный тем, что сумел выполнить свой долг.

— А вот мне конец.

Катон хотел было сказать умирающему что-нибудь утешительное, но ограничился тем, что просто кивнул: