Глава 6 Подготовка к скачкам

Глава 6

Подготовка к скачкам

В перехваченном письме было несколько моментов, весьма заинтересовавших Бен-Гура. Оно говорило, что его автор был участником устранения семьи; что именно он санкционировал план, специально для этого разработанный; что он получил в качестве вознаграждения за свои труды часть конфискованных средств, а также и известное моральное удовлетворение; что он опасался неожиданного появления того, кого называл главным преступником и воспринимал как основную угрозу; что он продумывал такие свои дальнейшие действия, которые обеспечили бы ему спокойную жизнь в будущем, и готов был осуществить все, что посоветует ему его соучастник в Цезарее.

Теперь, когда письмо это попало в руки того, о ком шла речь, оно превратилось в предупреждение о грозящей опасности и признание вины. Поэтому, когда Илдерим вышел из шатра, Бен-Гур принялся размышлять о том, что ему необходимо предпринять как можно быстрее. Враги его были сильны и изворотливы. Если они его боялись, то у него были еще более весомые причины опасаться их. Он постарался как можно хладнокровнее рассмотреть складывающуюся ситуацию, но не преуспел в этом – столь сильные чувства переполняли его душу. Во многом их можно определить как радость от сознания того, что его мать и сестра живы; радость эту не уменьшало даже то, что опиралась она на догадку. Надо признать, что все надежды Бен-Гура оставались на уровне чувств; но эти чувства базировались на некоем сверхъестественном ощущении, что Бог вот-вот выскажет свою волю в его пользу, и вера в это событие властно повелевала ему хранить спокойствие.

Размышляя над последними событиями и известиями, он то и дело вспоминал слова Илдерима и все не мог понять, от кого араб получил сведения относительно его. Во всяком случае, их сообщил Илдериму не Маллух; Симонидис, чьи интересы были прямо противоположны, тоже должен был бы держать язык за зубами. Возможно ли, что сведения были доставлены Мессалой? Тоже вряд ли; здесь его могли узнать в лицо, и тогда римлянину было бы несдобровать. В конце концов Бен-Гур решил, что строить предположения бессмысленно. Оставалось быть терпеливым и ждать. Возможно, поездка шейха в город была вызвана необходимостью повидаться с кем-то, имеющим влияние на него.

Размышляя обо всем этом, он дошел до въезда в рощу, где несли дозор выставленные шейхом часовые. У последних оказалось достаточно свободного времени, чтобы угостить его фруктами и поболтать с ним о лошадях.

Выйдя затем к озеру, он задержался здесь подольше. При виде весело играющих волн воспоминания его с неизбежностью вернулись к египтянке. Перед его мысленным взором снова прошла их вчерашняя прогулка по озеру на лодке, расцвеченная ее пением и рассказами; он снова вспомнил очарование Айрас, ее смех; теплоту маленькой ручки, лежавшей на румпеле руля. Потом воспоминания его перешли к Балтазару и к тем странным вещам, свидетелем которых он был. Затем мысли его перекочевали к Царю Иудейскому, близкое пришествие Которого обещал этот добрый человек. И вот здесь-то бег его мыслей остановился, обретя в загадках этого персонажа, как это ни странно, вполне удовлетворительный ответ на большинство из своих запросов. Поскольку нет ничего более простого, как с ходу отвергнуть идею, неприемлемую для наших желаний, то он и отверг определение, данное Балтазаром царству того царя, который явится создать его. Царство духовное, хотя и не возмущало основ саддукейской веры, все же выглядело некой абстракцией. Иудейское же царство было куда понятней: оно некогда уже существовало и хотя бы по одной этой причине могло снова появиться. Гордости Бен-Гура льстила одна только мысль том, что это новое царство будет более обширным, более могущественным и куда более блестящим, чем старое; что новый царь будет мудрее и могущественнее самого Соломона – новый царь, при котором он, Бен-Гур, сможет обрести свое место в обществе и свершить отмщение. В таком настроении он вернулся в становище.