– И слышал его рассказ, – подтвердил Бен-Гур.

– О, чудо! Чудо из чудес! – воскликнул Симонидис. – Когда он рассказал это мне, мой добрый хозяин, я решил было, что услышал ответ, которого так долго ждал, и мне открылся промысел Божий. Ничтожнейшей из тварей земных будет Царь, когда явится в этот мир – бедным и одиноким; не будет у Него ни последователей, ни армий, ни городов с крепостями. Он создаст царство, и Рим поникнет и затмится перед Ним. Пойми же, о мой хозяин! Ты полон сил, ты искусен в обращении с оружием, ты наделен богатством; узри же возможность того, что Господь послал именно тебя! Разве не можешь ты быть Его избранником? Может ли человек быть рожден для более великой славы?

В этот страстный призыв Симонидис постарался вложить всю свою силу убеждения.

– Но царство, царство! – нетерпеливо воскликнул Бен-Гур. – Балтазар сказал ведь, что это царство будет создано для душ.

Еврейская гордыня была сильна в Симонидисе, поэтому он несколько пренебрежительно скривил губы, прежде чем ответить на этот вопрос.

– Балтазар был свидетелем чудесных вещей, истинных чудес, о мой господин, и, когда он говорит о них, я склоняюсь перед ним, исполненный веры в его слова, поскольку он видел и слышал все сам. Но он все же сын Мицраима[96] и даже не прозелит[97]. Вряд ли на нем почиет такая благодать Божия, благодаря которой мы должны преклоняться и перед его суждениями касательно отношений Господа с Израилем. На пророков откровение снизошло непосредственно с небес, и я должен верить им. Принеси мне Тору[98], Есфирь.

Не дожидаясь возвращения дочери, он продолжал:

– Может ли свидетельство целого народа быть отвергнуто, мой хозяин? На всем своем пути от Тира[99], лежащего у моря на севере, вплоть до Эдама, заносимого песками южных пустынь, ты не найдешь никого, кто не сказал бы тебе, что царство, которое построит грядущий Царь для детей Завета, будет земным, как и то, что построил отец наш Давид. Ты спросишь, где они обрели эту веру? Сейчас мы это увидим.

Есфирь возвратилась, неся в руках несколько свитков, тщательно завернутых в темно-коричневую ткань, на которой были написаны золотом изящные буквы.

– Держи их при себе, дочь моя, и давай мне тот из них, который я тебя попрошу, – произнес ее отец тем ласковым тоном, которым он всегда разговаривал с ней, и продолжал свою речь: – Было бы слишком долго, мой добрый хозяин, называть тебе имена тех святых людей, которые провидением Господним стали преемниками пророков. Их было множество – провидцев, которые записывали события, и проповедников, наставлявших народ наш со дней Пленения. Свой свет они получили от светильника Малахии, последнего из плеяды пророков. Их великие имена не перестают повторять в коллегиях Энлиль и Шаммай. Не спросить ли нам их об этом Царстве? Тогда Господь агнцев в Книге Еноха – кто же он? Кто, как не Царь, о котором мы сейчас говорим? Именно Ему уготован трон, Он сотрясает всю землю, и другие цари сверзаются со своих тронов, и беды Израиля сгорают в геенне огненной. То же говорит нам и певец строками псалмов: «Узри же, Господи, и пошли Израилю его царя, сына Давидова, во время, Тебе известное, о Боже, чтобы Он правил Израилем, сынами Твоими… И Он приведет народ язычников под ярмо Свое служить Ему… И будет Он законным царем, поставленным от Бога… и будет править Он всей землею по слову уст Своих до скончания веков». Слышал об этом и Ездра, наш второй Моисей, в своих ночных видениях. Так спроси же его, кто этот лев с человеческим лицом, сказавший орлу – олицетворению Рима: «Ты возлюбил лжецов, и поверг во прах города тружеников, и разрушил стены их, хотя они не сотворили тебе вреда. Поэтому ступай же прочь, потому что земля может быть очищена от скверны, и обрети себя, и уповай на справедливость и милость Того, Кто сотворил ее». С тех пор орла больше не видели. Воистину, о мой хозяин, свидетельств более чем достаточно! Но источник мудрости открыт. Мы еще обратимся и к нему. Дай нам еще вина, Есфирь, а потом подай Тору.