Мышцы бедер вздулись от напряжения. Плечи, в которые врезался край толстого дубового бруса, казалось, не выдержат и сдадут. Но он все давил и давил пятками. Толчок. Еще. И еще…

Он не поверил, когда холодок пробежал по пальцам ноги, пополз по щиколотке. Это была вода. Стыки доски под левой ногой разошлись, в катер проникла вода. Последний рывок. Под пяткой хрустнуло, нога провалилась. А сам Фируз, ловя воздух руками, осел на дно кубрика.

Отдышавшись, он пополз к люку. Воды было уже сантиметров на двадцать. Значит, вот-вот просочится и в кокпит. Быстрее запереть кубрик изнутри! Но он передумал. Решил: пусть будет открыто. Отполз и лег прямо в воду — на то место, где лежал, когда был связан.

Приподнявшись на локтях, чтобы можно было дышать, он не сводил глаз с крышки люка.

За переборкой послышались возбужденные голоса.

Скрипнула крышка люка, В кубрик просунулась голова Сушкова. Увидев наполовину залитое помещение и человека в нем — без признаков жизни, он отшатнулся.

— Лезь! — приказал Солист, тоже заглянувший в люк. — Найди, где течет, заделай!

Сушков вполз в кубрик. С опаской взглянул на лежавшего без движения хозяина катера, стал шарить под настилом.

— Нашел, — крикнул Сушков. — Обшивка лопнула. Видать, скалой пропороло. Подайте тряпок!

Челах швырнул ему пучок пакли, хранившейся в катере для обтирки мотора.

— Скорее, — сказал он. — А то не дойдем!

Сушков помял паклю в пальцах и погрузил в воду.

Сзади к нему протянулись руки, сдавили горло. Сушков дернулся, захрипел. Фируз оглушил его кулаком, поднял и прижал к люку, закупорив вход в кубрик.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ КАМЫШОВЫЙ МЫС

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

КАМЫШОВЫЙ МЫС

Преследователи намного отстали от катера. Тяжелому судну с большой осадкой пришлось далеко обходить рифы, чтобы не пробить днище.