— Какие беспрозванные?

— Такую фамилию носят некоторые наши сибиряки. (Вы ведь знаете, я сам отчасти сибиряк.) Мне приходилось встречать Беспрозванных, Бесфамильных…

— А я знала одного сибиряка — Безотчества. — перебила Лиза. — Так и в паспорте стояло — Иван Сергеевич Безотчеетва.

— Вот видите. Меня заинтересовало, как могли возникнуть такие фамилии. Стал расспрашивать. Оказалось, Беспрозванные и Бесфамильные являются потомками тех переселенцев, которые не хотели сообщать начальству свои фамилии. Иначе говоря, то были внуки и правнуки беглых ссыльных или крепостных, скрывавшихся от полиции… Быть может, интерес к «детям солнца» идет отсюда…

— Понимаю вас. Подумать только: целый народ, состоящий из таких вот Беспрозванных, Бесфамильных, не знающих родства!..

— Ну, родственников-то я как будто уже разыскал, — пробормотал Савчук.

— Я всегда говорила, что вы глубоко эмоциональный человек, — неожиданно объявила Лиза.

Савчук засмеялся.

— Что вы!.. Наоборот! Меня считают сухарем.

— Безусловно, несомненно эмоциональный!.. Так, впрочем, и положено каждому русскому, каждому советскому ученому! Разве мы находились бы здесь, если бы это было не так?

Вдруг Бульчу, не проронивший ни слова после того, как мы покинули могилу Нырты, схватил меня за руку.

— Дым! — коротко сказал он, указывая вверх.

Мы подняли головы и увидели столб дыма, поднимавшийся над кронами деревьев. По-видимому, костер был разложен на самом видном месте, на гребне горы.

Но минут пять назад никакого дыма там не было.

— Еще дымы! Вон, вон! — взволнованно сказала Лиза.

Проследив за направлением ее взгляда, я увидел второй столб, а еще дальше из-за деревьев медленно поднимался третий. Все три столба раскачивались от сильных порывов ветра и были хорошо видны на фоне светло-голубого неба.

— Сигналы?

— Да!..

Рот Савчука был плотно сжат, глаза прищурены.

Сомнений не было. Это «дети солнца», сопровождавшие нас, передавали по горам весть о нашем приближении…