– Ну, как, – бросился я ему навстречу, – отыскал?

– Как бы не так! – раздражено швырнул Михаил насквозь мокрое полотенце на спинку одного из стульев. Я уж и так и так, – но ничего похожего не обнаружил! Только все ноги посбивал на этих чёртовых буреломах! Гадство! Йода у нас случайно нет?

– А ты со всех сторон встречающиеся камни осматривал? – подсел к нему я.

– Да вроде бы со всех. Хотя, так сказать сложно. Все тамошние булыжники практически одинаковы по цвету, и к несчастью их оказалось достаточно много. Похоже, что их кто-то специально стащил на определённое место. Во всяком случае, у меня осталось такое впечатление, что их в одних местах камней много, просто кучи, а в других… вообще ни одного!

– Тогда тухлы наши дела! – спохватился я, пододвигая ему тарелку с супом. Но ничего. Отдохни, покушай, потом подумаем вместе, как действовать дальше.

Михаил жадно принялся за еду, а я смотрел на него и думал о том, как сильно меняет человека неудача. Ещё несколько часов назад он был полон энтузиазма, и не находил себе места от неуёмного желания начать поиски. А теперь передо мной сидел поникший, измученный человек, механически пережевывающий предложенную ему пищу. Даже лицо его, обычно подтянутое и ухоженное, сейчас вроде как сползло вниз, а мешки под глазами набухли, словно с тяжёлого похмелья. Чтобы как-то развеять его мрачные думы, я принялся рассказывать о результатах наших поисков. Однако добился прямо противоположного результата. Воркунов ещё больше помрачнел и с раздражением отодвинул тарелку в сторону.

– Ты что, – обратился он в мою сторону, – считаешь, что этот, как его там, пан Болек-Лёлек, и в самом деле француз? Ну, это уже полный бред! Что французу делать в этакой глухой белорусской провинции? Да ещё со столь явным российским прононсом? Это всё просто дурацкое совпадение. Вспомни историю! Ведь поляки издавна обожали подражать французам. Они вечно набивались к ним в непрошенные родственники. Это же общеизвестно! Ну и почему такого поляка во время войны не могло занести сюда? Запросто могло. И его сын поневоле перенял по наследству его дом и фамилию! Что же тут необычного?

– А не может случиться так, что он, вернее его родственники, тоже имели какое-то отношение к кассе маршала Удино?

– Так, ты, – издевательски хмыкнул Михаил, – вообразил себе, что наш бородач здесь сидит специально и стережёт клад своего прапрадедушки?

– Ну-у, пусть и не стережёт…

– Что же тогда? Просто охраняет? Зачем ему это? Если знаешь, где лежит золотишко, то его надо поскорее вытащить и запродать. А сидеть и ждать? Чего тут можно дождаться?