– Возможно, они боятся нас, – предположил юнец и рассмеялся.

Его реакция меня удивила, но я объяснил ее юношеской глупостью. Сигебрихт и в самом деле был глупцом, но красивым глупцом. Его длинные волосы все так же были связаны в хвост полоской кожи, на шее он, как и прежде, носил розовую шелковую ленту, на которой все еще сохранились пятна крови – напоминание о том утре у Сефтесбери. Его дорогая кольчуга была начищена до блеска, ремень с золотыми накладками сиял, меч с хрустальным навершием покоился в ножнах, украшенных извивающимися драконами из крученой золотой проволоки. От холода его скуластое лицо покраснело.

– Значит, им следовало бы атаковать нас, – размышлял он. – А как следовало бы поступить нам?

– Атаковать их у Кракгелада, – ответил я.

– И почему мы не атаковали?

– Потому что Эдуард боялся потерять Лунден и ждал твоего отца.

– Он нуждается в нас, – с очевидным удовлетворением произнес Сигебрихт.

– Эдуард гораздо больше нуждается в подтверждении верности Кента.

– Он нам не доверяет? – равнодушно спросил Сигебрихт.

– А с какой стати? – осведомился я. – Вы поддержали Этельвольда и отправили гонцов к Зигурду. Естественно, он вам не доверяет.

– Я покорился Эдуарду, господин, – почтительно произнес Сигебрихт и, глянув на меня, решил, что нужно кое-что добавить: – Я признаю все то, что ты сказал, господин, но юности присуще безумие, не так ли?

– Безумие?

– Мой отец говорил, что молодые люди одержимы до безумия. – Он секунду помолчал. – Я любил Экгвин, – с тоской прошептал он. – Ты когда-нибудь встречался с ней?

– Нет.

– Она была миниатюрной, господин, как эльф, и прекрасной, как рассвет. Она была способна разжечь огонь у мужчины в крови.

– Безумие.

– Но она выбрала Эдуарда, – бормотал Сигебрихт, – и это сводило меня с ума.

– А сейчас? – спросил я.

– Раны заживают, но шрамы остаются. Я не безрассудный безумец. Эдуард – король, и он был добр ко мне.

– И еще есть другие женщины, – хмыкнул я.