– Куда мы идем? – спросил меня Финан в мерцающей темноте.

– Вирхелум.

– Север или юг?

Это был хороший вопрос, и я не знал ответа. Если воспользоваться Ди, южной рекой, мы могли дойти на веслах почти до самых ворот Сестера, но если этой же дорогой воспользовался Сигтригр, мы попросту уткнемся в его людей. Если же выберем северную реку, то оставим корабль вдалеке от Сестера и, по всей вероятности, избежим встречи с флотом норманнов, но нам потребуется куда больше времени, чтобы добраться до бурга.

– Я подозреваю, что Сигтригр вознамерился захватить Сестер, – пробормотал я.

– Если он идет в Вирхелум, то да.

– Если, – раздраженно процедил я.

Странная это вещь – предчувствие. Его нельзя пощупать, учуять или услышать, но ему следует доверять. Вот и той ночью, прислушиваясь к плеску волн и скрипу весел, я был уверен, что страхи мои не напрасны. Где-то впереди крадется флот норманнов, намеревающийся захватить принадлежащий Этельфлэд Сестер. Но каким именно образом? Тут предчувствие отказывалось помочь.

– Сигтригр захочет взять город с наскока, – высказал я предположение.

– Верно, – согласился Финан. – Промедли он, и гарнизон только усилится.

– Поэтому выберет кратчайший путь.

– То есть Ди.

– Значит, мы отправимся севернее, через Мэрс, – подытожил я. – И поутру снимем со штевня проклятый крест.

Крест на носу «Дринес» заявлял о нас как о христианском корабле и приглашал любого дана и норманна к нападению. Датский драккар мог нести на штевне гордую фигуру дракона, змея или орла. Но подобные украшения легко снимались. Раскрашенные резные головы зверей никогда не использовались близ родных берегов, потому как здешние воды считались своими и не было нужды отпугивать злых духов. Зато во вражеском море без защитных фигур не обойтись. А вот крест на носу «Дринес» был несъемным. Основанием креста служил сам штевень, поднимающийся над палубой на несколько футов, поэтому мои люди могли просто срубить эту штуковину топорами, и тогда мы перестанем привлекать к себе врагов. Я был уверен, что христианских кораблей перед нами нет, только вражеские.

Топоры сделали свое дело в серой мгле бледного рассвета. Кое-кто из христиан вздрогнул, когда большой крест с плеском упал за борт, с силой ударился о корпус и исчез за кормой. Легкое дуновение покрыло рябью поверхность моря, и мы снова подняли парус и убрали весла, предоставив ветерку нести нас на север. Далеко на востоке я заметил россыпь темных парусов и предположил, что это валлийские рыбаки. Облако чаек кружило над суденышками, которые при виде нас поспешили к земле. Сама эта земля показалась через час или около того после восхода солнца.