– Здешний? – спросил Зюзин.

– Здешний.

– А это кто такой? – и Зюзин кивнул себе за спину.

– Знать не знаю, – ответил Трофим.

– А зачем ты его так?

– Не знаю, спьяну.

– А ну дыхни!

Трофим дыхнул. И тут же Зюзин пнул его под дых. Пнул очень сильно. Трофим потерял сознание и упал.

Очнулся он в какой-то яме. Ночью. Опять было темно и холодно. Ну и много ещё было всякого. И очень долго! Первым пришёл Зюзин, спрашивал: «Ты почему, подлец, назвался здешним, если говор у тебя московский? Ты почему, пёс, скрыл, что ты Гришки Шапкина подьячий, и что это он тебя сюда заслал?! Ты что, тварь, думал, мы не дознаемся?! Ты, гад, с Еремейкой Зубовым стакнулся, с вами ещё Ждан Тетерин был за старшего. Что вы, сволочи, затеяли? Какие гири и какой подпил? Шапкин, свинья, совсем ума лишился? На государя заговор, а им, дурням, гири, Ёган Немец! На виску тебя, сука, пять кнутов!» Таскали на виску, ставили в хомут, сажали на кобылу! Но Трофим терпел, не отступался, одно и то же талдычил: «Я, Трофим Пыжов, подьячий из Разбойного, послали меня сюда, в Новгород, по делу о подпиле гирь и велели затаиться, ибо одного у нас уже зарезали, а зарезал Шуба-вор, вот меня по Шубу и послали, а никакого иного воровства здесь мне не ведомо, купца Сыркова я не видывал и слыхом не слыхал, так же и в Софию я не хаживал, тем паче в тамошний алтарь, и никаких там челобитных я не читывал, и от других о них не слыхивал, и кто такой Юрка-злодей, не знаю»… И так далее. Невесть сколько дней-ночей вот так его трепали, не доставая из ямы.

А потом достали, глаза завязали, повели. Привели, слышно, шум, гам, надымлено, кто-то гогочет. Потом стало тихо. Потом глаза развязали. Трофим смотрит – ничего там почти не видно, только чернота и тени. Ну и огоньки ещё. Трофим стоит и не знает, что делать. Но тут его сзади кто-то взял за плечи, развернул. Трофим видит: прямо перед ним стоит стрелец без шапки и держит горящий смоляк. Справа и слева от того стрельца стоят ещё стрельцы и начальные люди, все в чёрных кафтанах. И с ними Зюзин. Все молчат.

И вдруг вперёд выступил царь, одетый, как и все. И ничего царь у Трофима не спрашивал! А просто осмотрел его – а Трофим был худой, грязный, в синяках, ободранный, – усмехнулся и велел:

– Вася, подай-ка.

Зюзин подал чарку. Царь взял её, понюхал, усмехнулся, передал Трофиму и сказал:

– Жалую тебя, мой верный раб Трофимка, этой чарой. Пей!

Трофим взял чарку (а не чару), руки задрожали, и он подумал: сейчас царь кивнёт – и все как кинутся!.. Но тут же подумал: нет, не кинутся, зачем кидаться, в чарке яд, и он сейчас помрёт. Ну, так ему и надо! Пей! Зачем царя Георгия убил?! Вот тебе за это яду! И разом выпил! И стоит, ждёт…