— Бог Рода! Помоги нам, твоим сынам, пережить все испытания и тяготы! — воздел руки к небесам Веденей. — Молю, Сварог, держатель неба, создавший и Сваргу, и Ирий — для светлых душ… да будут только в Ирий открыты врата! Молю тебя, Перун — властитель стихий, повелеватель мужества, не убий своими пиками-молниями наших путников! А тебя, Велес, дарующий урожай, прошу — сбереги и хлеб наш, и скот наш…

— Матерь Сва, покровительница всех матерей! — обратил свой взор в небо Родислав, самый преданный, славящий Родину и свой род. — Помоги нашим женам и детям в дальней дороге! Помоги нерожденным младенцам увидеть свет!

* * *

Яролика вырвалась из объятий Ария и побежала по пологому склону холма, заросшего сочной травой. Озорно сверкнула синими глазами-звездами и припала к земле, как к материнской груди. Голубое небо висело над ней легким воздушным покрывалом, как снежинки, отсвечивающие голубизной, в тот самый день, когда она упала с колесницы на холодный наст… И как забыть о тех мгновениях, что стали для ее сородичей… вечностью?

…На третий день темноты она собралась в дальнюю дорогу и для уверенности надела подвеску с кораллами — для защиты странствующих. И вручила своему несравненному Арию такой же оберег. Посмеялся он сначала над ней, мол, не женское это дело — проявлять о мужчине заботу, но потом, погладив ее округлившийся живот, смирился. Только сели они на колесницу, только двинулись в путь, как услышали за спиной грохот, да такой басовитый, словно раскололись самые величественные горы, только нет их в округе — куда ни кинь взгляд — одна ледяная равнина. Но звуки, похожие на раскаты грома, только в стократ сильнее, продолжали извергаться. Оглянулась тогда Яролика, а там — раскололась ледяная земля и два пласта встали на дыбы, словно кто их жмет с обеих сторон. Сначала замерли высоченными гребнями волн, а потом начали тереться друг о друга, будто захлопали в великанские ладошки. Между ними оказались с десяток, а то и больше — колесниц, тоже двинувшихся из города.

И вдруг от одной из них отвалилось колесо и покатилось в сторону. А там — лед! Так что начало оно набирать скорость, и четыре спицы так стремительно замелькали! И вот уже вращающийся круг стремглав летит в сторону Яролики. «Мама! — забилась раненой птицей воспаленная мысль. — Это же от колесницы мамы Веданы! А с ней — озорник братишка Кудеяр! И еще где-то там — соседка Ирина!».

Яролика резко дернула поводья, и лошадь затормозила, да так, что из-под копыт посыпался искрами снег. Слава Всевышнему, упала не на лед, а в сугроб! А колесо в это время пронеслось мимо. Впереди в небольшие точки превращались те, кто успел уже выехать раньше нее, и девушка поспешила подняться, чтобы догнать людей. Напоследок оглянулась и увидела, что стоящие льдины раздвинулись и между ними образовалась огромная зияющая щель. Эта пропасть, как знак вечности, рассекала напополам храм Ра, а вместе с ним — и город. Глыбы льда скрежетали, как ворчливые старухи, туго, с надрывом, видно, что-то сдвинулось в чреве земли, и потому им уже не хватало места лечь туда же, где они до этого покоились с миром. Наконец, утрясая под собой все, что попало в холодные объятия — храм, дома и колесницы — еще раз ухнули и… замолчали.