— Как же так, Ленина на груди носишь, а торгуешь газетами наших врагов, — вдруг серьезно сказал Акпер. — Газета эта чужая, ее выпускают предатели. Она защищает врагов Ленина.

Сахиб Джамал не знал, куда деваться от стыда.

— Не расстраивайся, — уже с лукавой усмешкой успокоил его новый знакомый. — Вместе с этой газетой ты будешь тайно совать публике и другую газету, нашу, рабочую. Ее редактирует друг и ученик Ленина Алигейдар Караев. Хочешь?

— Да, да! — радостно закричал Сахиб, начиная понимать смысл этой встречи.

Так Гаврош Бакинской Коммуны стал помощником комсомольцев-подпольщиков Баку.

Тем временем мусаватистское правительство Азербайджана, чувствуя неминуемую гибель, безумствовало. По городу прокатилась новая волна арестов, политических убийств. Печатные издания, не угодные режиму, закрывались одно за другим. Но газету большевиков убить нельзя было, патриоты выпускали ее в тайной типографии.

Отныне распространение подпольной рабочей газеты грозило суровой карой, но ловкий мальчишка умудрялся подсовывать ее в карманы и кошелки прохожих, в рундуки ремесленников и торговцев.

Однажды, выбрав бойкий перекресток, он занялся обычным делом. Неожиданно чья-то цепкая рука схватила его сзади за волосы. Обернувшись, он увидел злое лицо офицера. Отвесив по дороге несколько пинков, офицер приволок его в полицейское управление.

Начались допросы. Вызывали по ночам, жестоко били, требовали, чтобы он назвал человека, от которое го получал газеты.

— Я знаю его только в лицо, но не знаю, где он живет…

— Хорошо, мерзавец, завтра с утра до темноты будешь сидеть на месте вашей встречи. Укажешь его — спасешь свою жизнь, нет — утопим в море…

На следующий день, скрестив ноги, мальчишка уселся в центре города, у нарядного беломраморного здания «Исмаилия», и с тревогой поглядывал на угол, где укрылся полицейский филер.

— Двинешься с места, убью, — предупредил тот. — Как только нужный человек подойдет, громко кричи: «Аллах, помоги, аллах!» Понял?

— Понял, ага…

Невеселые думы одолевали Сахиба. Как предупредить товарищей и в то же время не выдать их врагу? Чтоб не вызвать подозрений агента, он положил на землю циновку и с песней, словно дервиш, стал просить милостыню.

Одни прохожие равнодушно проходили мимо, другие бросали медные монеты. Наступил вечер. Вдруг он увидел Сулеймана. Тот шел, неся большую корзину. Страшное волнение охватило юношу, он знал, что за «товар» в этой корзине. Еще минута, Сулейман остановится, и все будет кончено. Сердце бешено колотилось, руки похолодели от ужаса. Набрав в грудь побольше воздуха, мальчишка запел: