Николай все еще сидит среди развалин шалаша, полузакрытый его ветками. И читает он неважно, растягивает слова. Но в его голосе звучит что-то такое, что заставляет девушку замереть под деревом, что наполняет сердце ее теплом, взволнованной радостью.
- Ну, ну! - заторопила она, когда Николай остановился.
- А дальше я забыл.
Партизан с нарочитой неторопливостью поднимается на ноги, старательно отряхивает хвойный мусор. Муся нетерпеливо посматривает на него и требовательно говорит:
- Николай, врешь. Дальше!
- А дальше ни к чему. Ну, если ты хочешь…
Но, тонкую, ее ломая, Из силы выбьются… Она, Видать, характером прямая, Кому-то третьему верна…- Всё?
- Всё.
- Это чьи стихи?
- Щипачева. Это прямо о тебе. Это ты березка - вот такая, как эта, красивая, стройная, гордая, сероглазая…
- Березка сероглазая?
Они посмотрели друг на друга и засмеялись, зажимая рот и косясь на шалаш, где спал Толя.
- А я Щипачева как следует и не читала. Мне все казалось, у него стихи - семечки, простенькие-простенькие… Как это: «Но, тонкую, ее ломая, из силы выбьются…» Здорово! Всего перечитаю обязательно!
- Правильно, придешь завтра в библиотеку и спросишь: «Дайте мне полного Щипачева».