Шел 1860 год, а традиции ермаковской вольницы в этой глуши сохранялись и передавались от поколения поколению.

Мирно разговаривая с хозяином хутора, они с удовольствием пили из деревянного ковша преподнесенный им медовый квас, заглядываясь на красавицу жену брата Андрея, которая не без лукавой улыбки опустила взгляд. Разговор, видимо, был закончен. Довольные приемом гости проворно вскочили на коней и поскакали по лесной дороге. Было заметно, что один из бородачей явно хромал на левую ногу.

Хозяин хутора — высокий, ладно скроенный бородач — хлопотал около ворот, провожая взглядом удаляющихся неожиданных гостей. Собаки утихомирились и нехотя разлеглись около конуры. На высоком крыльце стояла миниатюрная с добрым взглядом светловолосая хозяйка, сложив натруженные руки под фартуком на животе. Из просторного высоко поставленного дома доносились голоса детей.

Поглощенные наблюдением, молодая пара не обратила внимания на Цыгана — черного волкодава, обнюхивающего мокрый подол незнакомки. Наконец, ворота закрылись на толстую жердину, и тогда Алешка — спаситель очаровавшей его девушки — вышел из засады, ведя за собой слегка упиравшуюся новую гостью. Все во дворе затихли, увидев неожиданную сцену, собаки вновь подняли головы. Отец нерешительно взялся за бороду, потом вроде хотел вернуться к воротам, но, махнув рукой, направился к младшему любимому сыну, который крепко держал дрожащую худенькую ручку. Отец, молча, вглядывался в раскосые черные глаза незнакомки. Он решал, как поступить, так как только что отъехавшие дальние соседи, безусловно, разыскивали именно вот эту беглянку, купленную за ружье у вождя кочевого племени. Конечно, они ищут ее, но, подумал хозяин, не будем торопиться. Выдать строптивку никогда не поздно, а сейчас приближается сенокос и любая пара рук в большом хозяйстве просто божий дар.