— То есть как это — "перенес"? Ты был на мосту, кони — в каменоломне.

Ходжа Насреддин небрежно дернул плечом, как бы говоря о деле само собою разумеющемся:

— Очень просто — перенес по воздуху.

— По воздуху? Значит, ты можешь — по воздуху?

— Это для меня — ничтожное дело. В самую последнюю минуту, когда всадники помчались в каменоломню, я через свою книгу узнал, что воры успели вытащить заговоренные гвозди из их подков и вытащить шелковинки. Вот почему я решил пока воздержаться от возвращения коней, а сначала доложить сиятельному князю и выслушать от него наставления к дальнейшему.

— Похвально и разумно, гадальщик!

— Пришлось перенести…

— Весьма любопытно! Значит, по воздуху, а?… Сразу, в одно мгновение? А скажи: нельзя ли по воздуху перенести купца? Куда-нибудь подальше, в Багдад или Тегеран, а еще лучше — в языческие земли, чтобы франки обратили его там в рабство?

— Такого дела я исполнить не могу: мне подвластны только животные. Может быть, со временем, когда я проникну глубже…

— Очень жаль, очень жаль! А то — и во дворце у нас много таких, которых давно бы следовало… того…

И в его воображении, помимо воли, мелькнула вереница переносимых по воздуху; впереди летел купец, плашмя, на спине, со всклокоченной бородой и выпученными глазами, стараясь ногой отпихнуть прицепившегося к нему Ядгорбека, дальше, понацепляв-шись коекак друг за друга, летели: великий визирь, главный податной визирь, верховный судья, хранитель ханской печати и множество прочих придворных, а завершалась вся эта невероятная цепь, к изумлению и ужасу вельможи, самим владыкою ханства; он летел в сидячем положении, несколько наклонившись вперед, словно был подхвачен вихрем с трона как раз в ту минуту, когда принимал очередной донос; его халат, наполняемый ветром, поднялся пузырем вверх, позволяя видеть тощую нижнюю часть, прикрытую шароварами с красно-зеленой вышивкой… Это все мелькнуло, унеслось и пропало; чувствуя круги в голове, легкую тошноту и гул в ушах от столь соблазнительного и столь опасного видения, вельможа долго кашлял и мычал, недоумевая — каким образом к нему, в сокрытые глубины души, минуя охранительные заставы разума, могли забраться крамольные чувства, проявившие себя так неожиданно в заключительном звене переносимых? И он пришел к выводу, что крамола, подобно тончайшему аромату, способна передаваться внетелесным путем и без помощи слов; здесь его мысли обратились на гадальщика: "Ну, конечно, это он своими чарами внушил мне такое не-благомысленное видение! Да и вообще опасен: слишком много знает, переносит по воздуху… Как только минет в нем надобность — незамедлительно свершу над ним Предосторожность!"