— Остается последний вопрос: не бывает ли твое сердце подвержено приступам глупой жалости к чужим людям?

"Вспомнил старика, что охраняет гробницу Турахона",сообразил Ходжа Насреддин и ответил:

— Всю жалость моего сердца я трачу на самого себя; для чужих не остается ничего.

— Разумное слово! А теперь приготовься услышать нечто удивительное, что приведет тебя в радостный трепет, — видел ли ты здешнее озеро и знаешь ли, кто им владеет?

— Озеро видел, но кто им владеет, — не знаю.

— Владелец — я. Ты ищешь под денежный залог место, которое могло бы тебя прокормить, — что думаешь ты о должности хранителя озера?

Наконец оно прозвучало — единственное слово, которого добивался Ходжа Насреддин! "Хранитель озера", — громом отдалось в ушах Сафара, "Хранитель озера", — повторила горлинка под крышей, "Хранитель озера", — ответил ей перепел из клетки, "Хранитель озера", — зашипел, заворчал кумган, окутываясь паром, "Хранитель озера", — подхватил ветер, "Хранитель озера", — зашелестели деревья…

Через десять минут все жители селения, от мала до велика, узнали новость; "Хранитель озера", — слышалось повсюду: в полях, в маленьких, чисто прибранных двориках; об этом говорили мужчины, толковали женщины, щебетали ребятишки.

Когда Агабек и Ходжа Насреддин направились из чайханы к озеру, все встречные отвешивали им подобострастные поклоны и с пугливым любопытством оглядывали нового хранителя, — а он, суровый, надменный, даже не замечал этих поклонов.

Старый Сафар после их отбытия не долго оставался один в своей чайхане, — отовсюду понабежали чорак-цы и сразу погребли старика под множеством вопросов: о чем толковал Агабек с новым хранителем, как они договаривались, какую плату будет получать хранитель? Помост чайханы трещал, чайники, подвешенные над очагом, качались и звенели, с потолка сыпался мелкий мусор.

— Вы сейчас развалите мне всю чайхану! — кричал Сафар. — Пусть лишние сойдут с помоста на землю! Пусть они сойдут, иначе я не буду рассказывать!

Лишние сошли на землю, уступив помост десятку наиболее почитаемых стариков. Сафар начал рассказывать. Нет надобности повторять его рассказ о событиях, нам уже известных.

Закончил он зловещими словами:

— Мы не знали до сих пор, куда нам деваться от одного, — что же нас ожидает теперь, когда их — двое!

Ответом ему было молчание, тяжкие вздохи. Перед всеми собравшимися возник неясный, но грозный призрак близких неотвратимых бедствий.

А Сафар, опустив седую голову, сам больно и громко услаждаясь своими страхами, пророчествовал:

— Большие скоро начнутся дела — очень большие! Не к добру все это… ох, не к добру!