– Но что он может предлагать мне?

– Откуда я знаю? Вероятно, что-нибудь немыслимое.

– А вы, матушка, не догадываетесь – что именно?

– Нет, могу только предполагать; например…

Екатерина не договорила – что.

– Что же?

– Поскольку король верит наговорам о ваших честолюбивых замыслах, я предполагаю, что он хочет услышать из собственных ваших уст доказательство вашего честолюбия. Представьте себе, что вас будут искушать – как, бывало, соблазняли преступников с целью вырвать у них признание, не прибегая к пытке. Представьте себе, – продолжала Екатерина, глядя в упор на Генриха, – что вам предложат управление государством, даже регентство.

Невыразимо радостное чувство охватило угнетенную душу короля Наваррского, но Генрих понял, куда Екатерина метит, и его крепкая, упругая душа вся напряглась от ее натиска.

– Мне? – переспросил он. – Нет, это была бы слишком грубая ловушка: предлагать мне регентство, когда есть вы, когда есть брат мой, герцог Алансонский…

Екатерина прикусила губу, чтобы скрыть чувство удовлетворения.

– Значит, вы отказываетесь от регентства? – спросила она с оживлением.

«Король уже умер, – подумал Генрих, – и это она устраивает мне ловушку». Затем ответил:

– Прежде всего я должен выслушать самого короля, так как, по вашему собственному признанию, мадам, все то, что вы сейчас сказали, – одно предположение.

– Конечно, – сказала Екатерина, – но это все же не мешает вам изъяснить свои намерения.

– Ах, боже мой! – простодушно ответил Генрих. – Поскольку я ничего не домогаюсь, у меня нет никаких намерений!

– Это не ответ, – возразила Екатерина и, чувствуя, что время уходит, дала волю своему гневу: – Говорите определенно: да или нет!

– Я не могу, мадам, давать ответ на одни предположения. Определенное решение – вещь настолько трудная, а главное – настолько серьезная, что надо подождать настоящих предложений.

– Слушайте, месье, – сказала Екатерина, – мы теряем время в бесплодных пререканиях, во взаимных увертках. Давайте играть в открытую, как подобает королю и королеве. Если вы согласитесь стать регентом, вас ждет смерть.

«Король жив», – подумал Генрих и ответил твердым тоном:

– Мадам, жизнь и простых людей, и королей в руках божиих! Бог вразумит меня. Пусть доложат его величеству, что я готов к нему явиться.