Он тянул Ната вверх по туннелю.

– Как там ваш шаман?

Дакии затряс головой.

– Его живет. Однако больной, крепко больной.

– Отведи нас к нему, – попросил Нат.

Индеец с готовностью внял просьбе, после чего они резво припустили наверх. Не прошло и минуты, как четверка показалась в лечебнице.

В одном из гамаков Нат тотчас увидел шамана. Он еще дышал, хотя выглядел очень неважно. Кожа сделалась бледной до желтизны и лоснилась от пота – у индейца начался жар. Да, верно, «крепко больной».

Едва они подошли, раненый сел на кровати, что, судя по всему, причинило ему нестерпимую боль. Шаман замахал на Дакии, как бы отсылая его с поручением, а затем воззрился на Ната. Глаза индейца лихорадочно блестели, но взгляд все же был ясным.

Нат обратил внимание на обрывки веревок под гамаком. Выходит, Фавре связал шамана, невзирая на смертельную рану.

Индеец ткнул рукой в сторону Ната.

– Твоя вишва… как отец.

Нат собрался возразить. Ну какой из него шаман? Но тут Коуве одернул его.

– Скажи «да», – нажимал профессор.

Нат осторожно кивнул, положившись на его интуицию.

Шаман принял ответ с нескрываемым облегчением.

– Хорошо, – проговорил он.

Вернулся Дакии, неся в руках кожаный кошель и пару тростинок. Он протянул принадлежности вождю, но тот был чересчур слаб, поэтому остальное Дакии выполнял сам по его указаниям.

Сперва следопыт взял кошель.

– Кожа с мошонки ягуара, – прокомментировал Коуве.

– Надо думать, последний писк моды, – буркнул Нат.