— Никак рыбачишь? — спросил Корнила, подтаскивая тяжелую доску, чтобы перебросить на борт барки. — Эй, Остафий Петрович, разрешишь в казенке прикорнуть до завтрака?

— Не ходи туда, — пролязгал зубами Федька. — Там Спирька наблевал… Я вымою…

— Какой Спирька? — взъярился Осташа.

— Спирька упился, совсем плох был… Я его снес в казенку, чтобы не замерз… А у него нутро вывернулось… Да ты, Осташ, не бойся — Спирька-то честнейший человек, он на пожаре уголька не украдет!..

— Чтоб ты сдох когда-нибудь, Федька, от пьянства своего! — с сердцем пожелал Осташа.

— Сдохну скоро, — горько пообещал Федька.

— Ну чего ты там делаешь, в реке-то?

— Да котел укатился, утоп… Я нырнул, к уху веревку привязал — щас вытащу…

— Вы что, котлом в пятнашки играли?

— В пятнашки… — пробурчал Федька, дергая веревку. — За тебя, дурака, старались же… Смертным боем всем народом Поздея били, что он на Мосином бойце чуть барку не сгубил… Да достану я котел, не трусь!

ЕЛЕНКИНЫ ПЕСНИ

ЕЛЕНКИНЫ ПЕСНИ

Остывший синий дым ночных костров еще стелился над Чусовой, когда побежали первые барки. Осташа следил, не пролетит ли барка Колывана. Хмурые, похмельные бурлаки ежились у потесей. На месте Бакира угрюмо сутулился Поздей с черной разбитой мордой. По совету Платохи Мезенцева вместо Поздея Осташа назначил подгубщиком северского старичка Логина Власыча. Платоха заверил, что Власыч, хоть и плешив да стар, а все же силен, чтобы вести потесь. Вытяжные снасти были уже выбраны. Бурлаки ждали, когда наступит время оттолкнуться от приплеска.

Своей опохмелки больше не оставалось: вчера все выпили досуха. Но Федька еще до завтрака умудрился куда-то сбегать и перехватить пару чарок. Взбодрившись, он залез на скамейку к Осташе и тотчас увидел барку караванного, которая вынырнула из-за груды скалы.

— Иде-от! — завопил он бурлакам.

Бурлаки нехотя разобрались у кочетков. Караванный резво промахнул мимо.

— Отвал! — скомандовал Осташа в трубу.

За Свинками барку подхватил гладкий быстроток. Осташа думал, что встроится в свой караван прямо за Колываном, но вперед успел втиснуться Нахрат, и теперь перед носом Осташи маячила широкая корма его судна со свисающим с пыжа длинным становым якорем. Берег по левую руку полез вверх Высокой горой. Чистое, безоблачное небо было налито в еловую теснину Чусовой, как в чашу. В этой чаше туго и хлестко бултыхался невидимый ветер.

Осташа почувствовал, что нынче его бурлаки гребут вполсилы, да и барка чего-то заваливается вправо.

— Ты барку на течь проверил? — спросил Осташа у Федьки.