Маяковский не попал на фронт стараниями Максима Горького, но тоже удостоился награды. Накануне Февральской революции одним из последних указов о награждении император подписал ратнику Маяковскому серебряную медаль «За усердие» на Станиславской ленте. А в революционные дни усердному кавалеру повезло даже принять командование своей автошколой.
Он был уверен, что выиграл спор у Бурлюка — о безъязыкой улице.
Гражданская война забросила Давида Давидовича в Башкирию, оттуда в Сибирь, потом на Дальний Восток… В двадцатом году он эмигрировал в Японию, позже перебрался в Американские Штаты. Там деятельный Бурлюк организовал издательство и печатал книги — свои и чужие. Дошло до выпуска журнала
…а в начале двухтысячных вдруг оказалось, что Бурлюк — самый известный и дорогой
Маяковский встречался с Давидом, когда ездил в Штаты. Продолжал уверять, что ему удалось подарить улице язык — тот, которым она теперь может разговаривать. Мудрый Бурлюк пытался объяснить, что язык толпы — гул. Невнятный гул, окрашенный в разные тона в зависимости от настроения. Убеждал, что улица никогда не станет говорить на языке Маяковского.
В шатрах, истёртых ликов цвель где, из ран лотков сочилась клюква, а сквозь меня на лунном сельде скакала крашеная буква.
Этого не то что не сможет повторить человек из толпы, он этого даже не поймёт… куда там — даже не услышит! Для публики,
Так с тревожными мечтами Вдаль всё мчалася она, И не помнит, как с устами