– А еще они понимают язык золота и коммерции, – ответил Спартак. – Так что, думаю, они выслушают человека, которого я пошлю с ними поторговаться.

– Поторговаться?! Могу поспорить, что его голова тут же очутится на стене, насаженная на кол! – заявил Крикс. – И кто этот несчастный?

Спартак посмотрел на меня:

– Я намерен послать к ним Пакора, чтоб договориться об условиях сделки.

Крикс от удовольствия даже захлопал в ладоши:

– Ага! Возможно, твой план и впрямь стоящий!

Все смотрели на меня, ожидая моей реакции.

– А ты что скажешь, Пакор? – спросил Спартак. – Как тебе такая задача? Это не приказ, это всего лишь просьба.

Каст посмотрел на меня встревоженно, но ничего не сказал, тогда как Крикс и Думнорикс выглядели очень довольными. Годарз качал головой, а Акмон старался распробовать вино, которое пил, и явно избегал моего взгляда. Я, конечно, должен был принять предложение, поскольку отказ означал бы жуткий позор. Спартак это понимал, но не думаю, что он поставил меня в подобное положение по злому умыслу. Он знал, что ему нужно все время побеждать, иначе его войско будет разгромлено. Но и командующим этим войском он стал благодаря безжалостной жестокости. Я верил, что он хорошо и с уважением ко мне относится, но, поставив меня в такое положение, он также показывал, что во имя победы не остановится ни перед чем.

– Я сделаю, как ты просишь, – ответил я.

– Спасибо, Пакор. На тебя теперь возложены надежды всего войска.

– И можешь не беспокоиться, – добавил Крикс. – Если они срубят тебе голову, обещаю, что потом разыщу ее и устрою ей достойные похороны.

– Если это случится, Крикс, – сказал Спартак, – тогда ты и твои галлы будете первыми, кто пойдет на штурм города. И мы будем штурмовать его стены, пока не разнесем их все по камушку. А потом развалим все здания в нем, по кирпичику. Клянусь!

Потом Спартак отвел меня в сторону и сказал:

– Надеюсь, ты не думаешь, что мне не дорога твоя жизнь, Пакор.

– Не думаю, господин.

– Дело либо удастся, либо я буду вынужден напасть на город. Но если мы пойдем на штурм, то потеряем тысячи.

– Я сделаю все возможное, чтобы добиться успеха, – ответил я.

– Помни, что римляне безжалостный, но прагматичный народ.

Лично я в этом сомневался, но помнил, что мы не можем до бесконечности торчать перед городом, ничего не предпринимая. В последующие два дня Годарз читал мне лекции о том, чего я должен ожидать, когда встречусь с официальными лицами города. Если только я встречусь с этими лицами! Он сообщил, что каждый большой римский город управляется советом, который именуется «курия», это своего рода городской сенат, копирующий Сенат Рима. Совет контролирует поставки продовольствия, работу коммунальных служб, городские финансы и местное строительство. Но серебряные копи наверняка принадлежат самому Сенату Рима, поскольку добываемое в них серебро идет на выплату жалованья легионам, сражающимся в чужих землях. Тем не менее они управляются от имени Сената каким-нибудь местным представителем, имеющим властные полномочия, по всей вероятности, жителем этого города. Я спросил, возможно ли, что городская элита уже сбежала из города на корабле, но Годарз уверил меня, что римские служащие обычно гордятся собственным мужеством и ответственностью перед гражданами, которыми управляют, и никогда не захотят покинуть город. Еще он сообщил, что римские гражданские власти часто за свой счет строят общественные бани и иные общественные здания, как в качестве демонстрации своего богатства, так и для того, чтобы показать свою власть собратьям-сенаторам, с которыми часто находятся в смертельной вражде.