— Пусти меня к князю, — тихо попросила девушка.

Вольга покачал головой.

— Нельзя. Да и зачем тебе к нему? Сгибнешь ведь.

— Я и так сгибну.

Вольга даже растерялся.

— Ты лучше добром иди отсюда, — наконец сказал он. — Давай я тебя караулу отведу…

Девчонка отпрыгнула назад, выставив перед собой руки со скрюченными, как когти, пальцами. Вольга в первый раз увидел ее лицо — грязное, исцарапанное, с черными, яркими до синевы глазами, горящими сквозь растрепанные волосы, — и поразился ее яростной, дикой красоте.

— Не пойду! — прошипела она. — Если ты меня тем ратникам отдашь, я со скалы спрыгну! Лучше заколи меня сразу!

— Да чего ты… — оторопел Вольга. — У меня и в мыслях не было… А куда ж мне тебя девать?

Девчонка по-звериному встряхнулась, и бешенства ее как не бывало. Она медленно подошла к Вольге, который суеверно стиснул пику, и вдруг быстро провела пальцами по его лицу. Словно серебряная паутина повисла в воздухе перед глазами Вольги.

— А у тебя, стражник, есть ли жена, невеста?

— Нету, — покорно ответил Вольга.

— А знал ли ты любовь? Знал ли ты женщину?

— Нет…

Девушка обошла Вольгу вокруг, как дерево, и снова остановилась напротив.

— Отойди от меня… — охрипнув, с трудом произнес завороженный Вольга и сделал шаг назад.

— Возьми в жены меня, русич, — прошептала девчонка, опять приближаясь и глядя в глаза. — Возьми в жены меня… Я тебе лучшей женой буду…

— Отойди… ламия… — Вольга и сам не знал, откуда появилось это неизвестное ему слово.

Ламия повела плечами, как в танце, и балахон, что был на ней, плавно съехал к ногам. Дивная, бесстыдная нагота ослепила Вольгу. Здесь, в разбитом городище на вершине горы, где чернеют развалины и страшные идолы, где еще вчера лежали мертвецы, а теперь вокруг только парма и звезды, красота ламии была обжигающей и жуткой.

— Возьми меня, русич… — околдовывая, шептала ламия и обнимала Вольгу за шею, прижимаясь к нему. — Я тебя жарко любить буду…