Мирный быт особняка входил в обычную размеренную колею. Девочки занимались, гуляли, близняшки снова вредничали, а неразлучная троица Агата, Марго и Милдред безуспешно пыталась выследить садовника и миссис Ригли, чтобы разгадать секрет розария. Кира Стравински, окончательно оправившись от болезни, стала на удивление хорошо кушать, к огромной радости миссис Ригли и кухарки миссис Картман. Девочка больше не развозила по тарелке её содержимое в глубоком унынии, как раньше. Агата по-прежнему получала выговоры от кухарки миссис Картман за бесстрашные похождения своего питомца кота Чаплина. Хотя он вполне исправно ловил мышей, кухарка все равно ворчала на него за мелкие проказы. Только одно обстоятельство сильно огорчало всех обитателей пансиона. Несчастную Фрайни было уже не вернуть. И девочки часто плакали, когда вдруг, забыв про её трагический уход, нечаянно упоминали в разговорах её имя. Никому не верилось в то, что она больше не придет.

Очень часто, оставшись в своей комнате одна, Лизи сидела и смотрела на кровать Франчески, на её стол и очки, и горько плакала. Красавице Эмилии было тоже очень одиноко без своей подруги. Ведь теперь ей некому было рассказать о письмах, которые присылает молодой бакалейщик из учебного лагеря для новобранцев. Не с кем было посекретничать.

Но жизнь продолжалась. Незаметно пролетел мрачный и холодный ноябрь, наступила зима. Зима совсем не отличалась от поздней осени. Дул такой же пронизывающий ветер, по вечерам вокруг пансиона становилось черным-черно. Только противные дожди стали лить гораздо чаще. Единственным, что радовало всех, было приближающееся Рождество. Управляющие уже начали обзванивать родственников воспитанниц, и спрашивали, не будут ли они забирать своих девочек на Рождество домой. Некоторые родители, например, Милдред и вредных близнешек, забрали своих детей домой, учитывая последние страшные события, произошедшие в пансионе. Остальные девочки остались здесь, поскольку их родственники считал, что безопаснее встретить Рождество в пансионе, чем Лондоне. Лизи была сильно расстроена. До её родителей, а также до отца малышки Люси, викария, сёстры-управляющие так и не смогли дозвониться. Лизи была не на шутку встревожена. Она гнала от себя тоскливые мысли о том, что, возможно, больше никогда и не увидит своих маму и папу. А ведь девочка так соскучилась по ним и по своему дому! Поэтому настроение у Лизи было совсем не праздничное.

Была уже середина декабря. Из-за плохой погоды девочки почти не выходили на улицу. Зато у них появилась новая приятная забота. Все воспитанницы задумались над подбором нарядов к традиционному Рождественскому балу, который мадам Тьери устраивала каждый год в особняке. На этот бал обычно приглашались все «сливки» лондонского общества, от аристократов до совсем незнатных, но богатых фамилий. Мадам Тьери еще загодя разослала всем специальные открытки, выполненные на прекрасной тисненой бумаге с золотой поволокой. Ей было очень важно, чтобы все оповещенные лица приняли приглашения. Поскольку во время бала присутствующие делали благотворительные взносы в помощь пансиону, а также в поддержку лондонцев, пострадавших от вражеских налетов. Мадам Тьери обожала заниматься благотворительностью. Также она любила похвалиться своим пансионом и своими воспитанницами перед друзьями и знакомыми. Поэтому все девочки должны были выглядеть безупречно.