Сопровождают его пятеро крупных чернокожих рабов атлетического телосложения, двое или трое из них имеют при себе большие изогнутые сабли.

Это шейх Ибрагим Метафер собственной персоной, который пришел полюбопытствовать, что за люди высадились с этого странного самбука.

Он узнает Салаха, и тот целует ему руку. Затем мы обмениваемся обычными приветствиями, и Ибрагим ведет меня к себе в дом как своего гостя.

Этот дом не отличается от других: низкий, одноэтажный, с глинобитной террасой наверху. К нему мы подходим, минуя череду двориков, огороженных стенами, также сложенными из камней. Земля покрыта толстым слоем очень мелкого гравия, образованного из крохотных белых раковин. В тени, отбрасываемой стеной дома, рабы расстилают коврики и приносят анкаребы, заменяющие диван. На землю торжественно кладется большая водяная трубка, набитая листьями табака, которые тлеют под угольками. Ее длинный рукав свернут в несколько витков, его будут передавать друг другу, разнося по кругу пахучий дым из уст в уста, а монотонное бульканье трубки станет аккомпанементом для слов рассказчика.

Шейх Ибрагим присаживается на один из импровизированных диванов, напротив меня, и толпа слуг, родственников или рабов, окружает его плотным кольцом.

Из рук в руки передаются чашечки с приторно сладким чаем, наргиле булькает, в то время как я объясняю цель своего визита.

Я приехал, чтобы купить жемчуг, и рассчитываю провести на островах некоторое время, используя свои лодки для добычи жемчуга. Шейх Ибрагим заверяет меня в своих дружеских чувствах, покровительстве и т. д. Но я удивляюсь, когда он вдруг высказывает желание отлучиться до вечера: он, дескать, отправится к торговцам жемчугом и сообщит им о моем намерении сделать покупки.

Несмотря на то что сам шейх владеет крупными партиями товара, он почему-то торопится привлечь к этому делу своих конкурентов.

У меня складывается впечатление, что этот человек что-то не договаривает и что его приветливость лишь позволяет ему лучше скрыть свои истинные намерения. Поэтому я не теряю бдительности и велю всем своим людям остаться на судне, за исключением Салаха, исполняющего обязанности связного. Сам я не покидаю дом Ибрагима: пока я его гость и нахожусь у него под крышей, можно не опасаться каких-либо непосредственных действий против меня.

Я провожу этот день на манер жителей Востока, для которых время лишено ценности.

Я обедаю в обществе сыновей шейха и его верного раба, кажется, приставленного ко мне в качестве охранника. Это молчаливый старик-абиссинец с помятым лицом евнуха. В детстве он был приятелем своего теперешнего господина. Получивший вместе с ним воспитание, он управляет сейчас его делами и надзирает за всем с преданностью сторожевого пса.